"Дмитрий Скирюк "Парк Пермского периода"" - читать интересную книгу автора

- Кажется, и в самом деле что-то странное, - почему-то тоже шепотом
ответил я, не сводя глаз со старушки. - На, сам послушай.
Радиостанцию глушило. Шла стена помех. К тому же упорядоченная:
каскад и - тишина, потом опять серия помех и снова тишина...
- Как будто кто-то сообщения передает кодированными пакетами, -
понимающе кивнул Серега. - Мы в армии, случалось, такое же перехватывали.
Ночью делать нечего, сидишь у ящика, верньеры крутишь. Бывает, самолет
какой нащупаешь... Да, это занятно. Глушит, как хорошая радиостанция. А на
вид не скажешь - бабка как бабка...
- Может, у нее и впрямь рация в сумке?
- Скажешь тоже! - Серега презрительно оттопырил губу. - Такую рацию
нам и вдвоем не поднять!
Сравнивать ему было с чем - служил Серега в ПВО.
Бабка между тем пересекла весь парк и потихоньку двинулась к
Коммунистической.
Коммунистическая улица в Перми довольно длинная, но на своем пути
претерпевает странные метаморфозы, очень похожие на те, что претерпел сам
коммунизм в России, а точнее - в бывшем СССР. Свое начало она берет едва
ли не от самого вокзала на Перми-второй, от всех этих железнодорожных
дамб, трамвайных путей, лужайки с садом камней, полосы отчуждения и прочих
примет разрушения. А начинается сразу - высотными домами общежитий с одной
стороны и хмурыми пятиэтажками - с другой. Потом она становится все выше,
лезет в гору и примерно у драмтеатра разворачивается в гигантскую площадь
с памятником в центре, наполненную грохотом трамваев и спешащими людьми.
По другой стороне этой площади параллельно проходит улица Ленина. Это, как
я понимаю, должно символизировать расцвет эпохи. Далее квартала два
тянутся полуразрушенные здания эпохи классицизма, старые купеческие и
мещанские дома, покрашенные ныне "Тиккурилой" и увешанные вывесками и
рекламными щитами. Однако где-то на участке "Сквер Уральских Добровольцев
- ЦУМ" весь косметический ремонт куда-то пропадает, и дальше тянется
унылая череда не "полу-", а уже вполне разрушенных старинных двухэтажек.
Посредством их Коммунистическая улица едва находит силы доползти до парка
возле Оперного театра, и там, у здания Пушкинской библиотеки, исчезает
окончательно. Финал, вполне предсказуемый, но все равно несколько
неожиданный.
Так вот. Как раз к библиотеке Пушкина та бабка и направлялась.
Преследование не осталось ею незамеченным. Отнюдь. Сперва она просто
оглядывалась и перекладывала сумку из одной руки в другую, потом прибавила
ходу. Тросточка стучала, словно пулемет, мы с Кабанчиком с трудом за нею
поспевали. Только теперь я почувствовал страх в глубине души - мерзкий,
сосущий. Происходящее не укладывалось ни в какие рамки. Да, пусть мы
выпили до кучи всякого разного, но это все равно не могло быть пьяным
бредом! Нас, может, и шатало, но только самую малость. Соображали мы и
вовсе на удивление трезво.
Здесь старый район. Жилые дома, переходы, какие-то арки. Народу на
этих улочках всегда мало. Весной здесь цветут яблони и закрывают
неприглядный вид, но осенью обшарпанные стены и разбитые окна сразу же
бросаются в глаза. Мы пробежали мимо библиотеки, и теперь справа
потянулись обвалившиеся стены и какие-то замусоренные палисадники, неумело
сляпанные местными жильцами из обломков кирпича и старых арматурин. А