"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу авторасено раскидывать, чтобы просохло, - ночь обещала быть ясной. Тимош вспомнил:
- А что там, за луками? Наверно, и по ту сторону чугунка проходит? - Городок там военный. В старину - поселение военное. А теперь училище, казармы. И так, - мещане живут. Кто чем промышляет. Господские дома есть. Да вот соберемся когда - у меня там свои люди, - и больше ничего не стала в тот вечер о городке говорить. На следующий день появился староста. Расспрашивал о городском госте, интересовался бумагами, потребовал явиться в волость. Хоть Ткачи и снабдили Тимоша "железными" документами с ссылкой на чахотку и предписанием трехмесячного пребывания на лоне природы, Матрена Даниловна места не могла найти, пока Тимош не вернулся из волости. Да и Наталка приумыла, даже про зеркальце не вспомнила. К счастью, на этот раз все обошлось благополучно, бумаги с жирными печатями возымели свое действие. Вызов этот, однако, напомнил Тимошу, что он находится на особом положении, напомнил, почему покинул город, завод. Вспомнились слова Ивана: "В самое горячее время, когда на заводе каждый человек дорог!". - Что это Прасковья Даниловна не приезжает? - то и дело допытывался он. - Скоро будет, - нехотя отзывалась тетка Мотря. - Поеду сам. - Хочешь лихо накликать - поезжай. Томился Тимош. Сперва, пока не обвык, работа отвлекала его. Но теперь и работа не спасала. Устанет, с ног валится, едва до хаты доберется. Но чуть за полночь, до первых петухов подхватится, снова свежий и сильный, словно нахлынут, не отступят до зари. И сны неспокойные, душно Тимошу, разметался, рубаха тело сдавила. - Буду я в клуне спать, тетка Мотря! Душно мне. - Душно? - глянула Матрена Даниловна на парня. - Думаешь, клуня поможет? И верно: в хате духота мучила, а тут озноб под рассвет, нет нигде покоя парню. Встретится девчонка днем, так просто, случайно, чужая, попадется где-нибудь на дороге - ночью непременно приснится, привяжется, до утра не отстанет; что ей нужно, клятой! А не то соседних девчат вспомнит, вот, мол, были у них девки на окраине хорошие, не замечал... И так каждую ночь, до одури, глупо и неотвязно, сил нет. Это оскорбляло и злило его. Обливался водой, уходил в работу, запрягался как вол, помогал соседям, но по-прежнему усталость спасала только до зари. Чуть забрезжит свет, и еще до света, чуть разбегутся проблески над землей, зашумит предутренним шумом листва, защебечут спросонок птицы - охватит тоска, душа горит. А восток просветлеет, еще и первого луча нет, до зорьки, - на работу; поднимался в хате раньше всех, и тетка Мотря не могла нахвалиться племянником. - Хозяином будет! А хозяину дышать не хотелось. Непрошенные виденья унижали Тимоша: уверял себя, что никогда никого больше не полюбит, ни за что даже и не взглянет на другую; ловил себя на том, что ненавидел всякую, которая осмеливалась приблизиться к нему, взглянуть внимательней, чем полагалось. |
|
|