"Ант Скаландис. Непорочное зачатие Касьяна Пролеткина (Авт.сб. "Ненормальная планета")" - читать интересную книгу автора

наконец нажал клавишу пульта видеосвязи и набрал код комитета по контролю
за порядком.
Мигеля Хортеса не удалось спасти. Марию Луизу тоже. И вовсе не по вине
доктора Збышека. Мария Луиза действительно умерла от психошока, а Хортес
скончался от потери крови, еще будучи маленьким. Укусы на его теле стали
одной из загадок для ученых Земли. Ни одно известное им животное не могло
оставить таких следов. Причем больше всего они походили на следы зубов
человека.
Другой и, по существу, главной загадкой стал сам Мигель Хортес,
контактеро первого класса, ушедший в очередную сверхдальнюю экспедицию
около девяти месяцев назад. Последнее сообщение, которое он передал,
пришло на Землю за восемь месяцев до удивительного события, и пришло оно
из системы двойной звезды Альфа Кроля. Хортес сообщал, что садится на
четвертую планету, так как она окружена чрезвычайно интересными
хроногравитационными вихрями, а его корабль как раз оказался в сфере
действия этих вихрей. Из сообщения, как всегда, невозможно было понять,
попал Хортес в беду или просто решил изучить незнакомое явление.
И по поводу появления Хортеса на Земле мнения резко разделились. Причем
справедливости ради, следует сразу заметить, что не все признали сам факт
возвращения Мигеля Хортеса. Нашлись энтузиасты, и их было немало,
поддержавшие версию видного биохимика Зигмунда Факманьского, который
заявил: "Человек, рожденный Марией О'Брайен - это не Мигель Сантьяго
Хортес, а его сын". И доводы были впечатляющими. Во-первых, оказалось, что
ровно за девять месяцев до рождения Луиза прилетела к Хортесу на Луну, где
он проводил время между двумя сверхдальними, и их видели вместе в японском
каменном саду, неподалеку от космопорта, где они, как было известно,
встретились и через полтора часа расстались. Оппоненты возражали. В
японском саду, который возле космопорта, нету-де не только гостиничных
номеров, но даже элементарного кислородного бункера, где можно было бы
раздеться и одеться. На такие возражения Факманьский и его приспешники
отвечали презрительными смешками. Дескать, разве можно до такой степени
отставать от жизни. Ведь именно им, Зигмундом Факманьским, три года назад
были изобретены сверхэластичные спецскафандры для половых сношений на
планетах неземного типа с атмосферами токсичными, инертными, а также на
планетах вовсе без атмосфер с использованием приставки для глубокого
вакуума. И он, Факманьский, может указать очевидцев, которые подтвердят,
что Хортес и Мария носили именно такие скафандры, а в тот исторический
день имели при себе и вакуумные приставки.
"Ну, хорошо, - соглашались оппоненты, - предположим, все было именно
так. Но ведь зачатие в условиях вакуума невозможно!" "И снова вы
заблуждаетесь! - торжествовал Факманьский. Все скафандры моей системы,
выпущенные за последние полтора года, допускают вариант конструкции со
встроенной полупроницаемой мембраной. И я вам скажу больше: именно такая
мембрана обнаружена в скафандре родившегося маленького Хортеса".
"Простите, - спрашивали оппоненты, - а почему младенец-Хортес родился в
скафандре и даже с абсолютером?" "С абсолютером! - кричал обычно
Факманьский, цепляясь за последнее слово. - Да разве вы не знаете, что
кожух абсолютера выполняется как одно целое со скафандром, и ни один пилот
дальней разведки не имеет права ни войти, ни выйти с корабля, не имея при
себе абсолютера!" А когда вопрос конкретизировали: "Каким образом из