"Ант Скаландис. Капуста без кочерыжки (Авт.сб. "Ненормальная планета")" - читать интересную книгу автора

голову такая идея, он сообщил зловещим шепотом, что это не его идея, и в
одной из глав повести "Стеклянный гвоздь" он пишет об этом. Способ
публикации произведений начинающих авторов под фамилиями знаменитостей
поведал ему житель далекой планеты Флагиатор, и негуманоидный этот
писатель тоже признался, что позаимствовал идею из другой части вселенной.
- Так кому же она все-таки принадлежит? - не выдержал я наконец,
задавленный этим потоком информации.
- Никому, - голос Ветрова тоже превратился в зловещий шепот. - Эта идея
не принадлежит никому. Она вечна, как сама Вселенная. Вам знакома
концепция вложенных миров? Вот и здесь нечто подобное. Бесконечная
матрешка. Капуста без кочерыжки. Понимаете?
И я понял. Я представил себе эту странную идею, уходящую вглубь эонов и
закрученную в вихрь беспрестанно дробящихся наносекунд, идею, охватившую
всю чудовищную ширь пространства и проникшую в самые потаенные уголки
микромира. И это был абсурд и глупость. Капуста без кочерыжки. Но я помню,
как мне стало жутко, словно вселенский реликтовый холод прокрался в
сердце. И в отместку за это ощущение я решил напугать или хотя бы удивить
Ветрова.
А наш поезд, громыхнув на стрелке, вдруг взвыл надсадно и жалобно, и
мне показалось, что я видел, как его металлический крик долго висел в
морозном воздухе над полями.
- По поводу концепции вложенных миров, - заметил я небрежно. - Слышали
такую гипотезу, будто самый маленький мир это и есть самый большой?
Замкнутая система. Она всегда легче воспринимается человеком.
- Но ведь это же бред, - сказал Ветров. - Особенно в приложении к
нашему случаю.
- Отнюдь, - сказал я. - Как раз к нашему случаю легче всего приложить
эту гипотезу. Человек, который откажется использовать идею плагиата, и
будет ее автором. Круг замкнется.
На мгновение в глазах его мелькнула искорка испуга, но он тут же
улыбнулся:
- Дурака валяете, да? Вы же мне не верите.
- Конечно, не верю. Где ваша инопланетная повесть?
- У Рогалевского, - быстро ответил он. - Скоро выйдет в "Молодой
гвардии".
- Ну вот, - проговорил я с издевкой, - а я-то надеялся поглядеть на
рукопись, отпечатанную инопланетными пальцами. Или чем он там печатал -
псевдоподиями?
- Бросьте, - сказал он. - Конечно, рукопись - не доказательство. Книжка
- доказательство. Но она у меня дома, в Харькове. Так что уж и не знаю...
Э-э-э! - он вдруг невероятно обрадовался. - У меня же с собой письмо
Рогалевского!
Вот это уже было интересно. И особенно интересно потому, что в моем
сборнике был автограф знаменитого фантаста. Я мог сличить почерки, а
Ветров не знал об этом.
Он лихорадочно рылся в своих карманах и все мрачнел и мрачнел. Потом
перерыл чемодан и небольшую дорожную сумку, и бормотал себе под нос: "Где
же оно? Куда же оно пропало?", и был огорчен не на шутку, и все это было
так натурально, что трудно было не поверить.
Но я не поверил ему.