"Александр Сивинских. Участь кобеля" - читать интересную книгу автора

То, что опасность совершенно очевидная, он понял даже прежде, чем
Василиса закричала "Витька, вернись!". Даже прежде, чем забубнила - и тут же
смолкла - "Ангара".
Сначала он отбивался фонарем. Когда фонарь вырвали - а может, он
выронил его сам, - кулаками и зубами. Почему-то казалось, что нападающие
берегут его. Меньше били, больше пытались облапить, повалить, придавить,
скрутить. Как тогда, во сне.
И почему-то молчала, все еще молчала "Ангара".
Уже после он понял, что Василиса попросту боялась срезать очередью в
темноте и сутолоке его. Узнал, что андроиды не любят калечить, а тем более
уничтожать тех, кого наметили как жертву для "разделочного цеха". Что
Василиса нарочно кружила и петляла по лесам, зная: обитатели разоренного
логова следуют за ними, выжидая момента.
Но это все было потом. После того, как в шумы хриплого дыхания и
шарканья подошв вклинился низкий собачий рык, а сквозь аммиачную вонь
упоительно запахло мокрой псиной. После того, как прямо над ухом у Виктора
влажно хрустнуло, и кто-то леденяще завыл, а по руке (он отпихивал чью-то
харю) обильно потекло липкое и горячее...
- Ложись, идиот! - гаркнула Марфа.
Он повалился, увлекая за собой кого-то маленького, верткого, цепкого.
Пробороздил по камню щекой, бровью, взвыл благим матом. В рот попал локоть
маленького и цепкого. Он изо всех сил сжал челюсти. И руки. Под руками
что-то подалось. И тут наконец-то забубнила "Ангара".

- Не казнись, ясно тебе! Приказываю!
- Есть не казниться.
- Сколько штук? - спросила Василиса.
- Восемь, - ответила Марфа. - Как ты и предполагала.
- Кто-нибудь ушел?
- Нет.
- А флаер?
- А что флаер? Топливо они выжгли досуха. С полкилометра пешедралом
топали.
- Жалко. Где Лелик?
- Виктор, Оленька. Мы спасли Виктора. Лелика - не успели.
- Какая разница? Где он?
- "Масло" разливает. Говорит, зарыть жмуров ни сил, ни времени не
хватит. А бросать не по-человечески как-то.
- Гуманист хренов.
- Он одного - сам. Одну, вернее. Ангелочек, как с открыточки. Ты должна
помнить ее... Бывшая пассия Кокорина.
- А-а! Своими, значит, руками сучку удавил. И то хлеб.
- Ты опять путаешь. Я говорю о Викторе.
- Плохо ему?
- Как сказать. То ревет, то матерится как сапожник. То все вместе.
- Трубе, говоришь, каюк?
- Ага. Вдребезги.
- Врешь, тварь, она ж военная. Специсполнение корпуса.
- Рикошетом, видно, зацепило. Да ты лежи, лежи, Василиса.
- Что - лежи? Что - лежи! Я ж сдохну тут без связи и транспорта, сука