"Сергей Синякин. Младенцы Медника" - читать интересную книгу автора

приехали в Министерство сельского хозяйства. Остается пятеро. Их данные я
списал из заполненных при въезде деклараций. Результаты проверки обещали
сообщить к вечеру.
- Работайте, работайте, - покивал Маркиш. - И запросите у русских
информацию об этом борце. Что у них есть на него. Сейчас их бывшие
спортсмены часто начинают криминальную жизнь. Заодно узнайте, имел ли гешефт
в России Герман Вахт, и не пересекались ли там его пути с некой Эллен Гриц?

Глава третья

Террористы опять обстреляли Хайфу.
Шесть ракет легли почти в центре города, наполовину разрушив жилой дом,
и сожгли два автомобиля на платной стоянке. Маркиш пил кофе и думал, что все
это будет продолжаться долго. Ненависть долговечна. И дело было даже не в
образовании Израиля, не в захваченных в ходе Шестидневной войны территориях,
все упиралось в менталитета и уклад жизни, который у обеих сторон был
слишком разным, чтобы эти стороны поняли друг друга.
Араб относится к женщине, как к добыче, а для израильтянина она - все,
не зря же происхождение ведут по женской линии. И это препятствие, которое
не дает еврею и арабу понять друг друга, а все усугубляется взаимными
несправедливостями и делением храмов, у каждого свой бог, и каждый требует
своей жертвы.
По телевизору, подвешенному к потолку кафе, показывали, как выносят на
носилках и грузят в санитарные машины пострадавших при взрывах и
освобожденных из завалов людей. Обстрел был произведен днем, поэтому
пострадали в основном старики и дети, и от этого зрелища комок подкатывал к
горлу, и еще - рождалась ненависть, которую Маркиш тщетно пытался подавить.
Сам он был родом из Баку, там прошли его детство и половина жизни. К
тому времени, когда Союз распался, Маркиш работал в азербайджанской милиции,
поэтому ему воочию пришлось столкнуться с армянскими погромами в городе.
Мусульманская ненависть обжигала. И пусть потом кричали, что это были не
мусульмане, а экстремисты, которые поклоняются зеленому знамени джихада и
Азраилу, но Маркишу самому довелось увидеть двенадцатилетнюю окровавленную
девочку, которая бежала на цыпочках из-за того, что у нее срезали пятки. И
как людей выбрасывали с девятого этажа только за то, что они были армяне,
тоже видел, сожженных на кострах людей сам в грузовики грузил. И на
бездействие азербайджанской милиции насмотрелся. В то время Маркиша потрясла
готовность новой общности людей, воспитанных развитым социалистическим
обществом, резать друг друга. Это потрясение и подвигло его к отъезду. А
здесь он столкнулся все с тем же противостоянием двух миров, поэтому его
возмущали европейские резолюции по израильско-арабским конфликтам. А позже
он не скрывал злорадства, когда полыхнуло в Европе и сытые немцы и французы
столкнулись с проблемой мультикультур.
Он боялся надвигающегося столкновения. Мусульманский мир рос
стремительно, Израиль казался песчинкой, правда, не такой уж беззащитной, но
будущее его пугало, как и безрассудный оптимизм, с которым его правительство
шло на возобновление конфликтов.
Все чаще и чаще в Израиле гремели взрывы, устроенные шахидами. И это
тоже пугало - отношение к жизни и смерти. Маркиш скучал о своей бакинской
жизни до потрясений, но прежний мир распался вместе с империей, и надо было