"Сергей Синякин. Младенцы Медника" - читать интересную книгу автора

молодого следователя, вид которого особого доверия у него не вызвал, поэтому
Краишев торопливо сказал: - Этого записывать не надо. Шутка.
- А я уже записал, - растерянно сказал следователь, отрываясь от
протокола и укоризненно оглядывая эксперта. - Что ж вы так, Николай
Семенович?
Краишев досадливо крякнул.
- Темнота, - вздохнул он. - Классики не знаешь, сынок. Это же фольклор
начала двадцатого века. Так один уголовный следователь при царизме ранения
убиенного описал. Ладно, замажешь аккуратно. При понятых ведь пишешь!
Они снова забубнили, лениво переругиваясь. Нечаев прошел на кухню,
спустил воду из-под крана и напился. Стаканами, стоящими на столе, он
пользоваться не стал, свежесть и чистота их показались Нечаеву
подозрительными, особенно после того, как над ними помахали кисточками
криминалисты. Теплая вода отдавала ржавчиной.
На подоконнике лежало несколько упаковок лапши "Доширак".
А вот на столе было настоящее изобилие. Коньяк стоял недопитый, и не
просто коньяк, а "Курвуазье", три тысячи рубликов за флакон, и ведь не в
каждом магазине. На овальной тарелке подсыхала интеллигентно нарезанная
бастурма, на другой такой же тарелочке сох, скукоживаясь, тонко порезанный
бородинский хлеб, сыр хороший, лимон порезали, на блюдечке шоколад поломан
неровными кусками. Похоже, за столом сидели люди, которые выпивку любили и
понимали в ней толк - по крайней мере, к хересу сало, даже с прожилками,
подавать не стали бы. Продукты наводили на размышления, тем более что
холодильник был практически пуст - кроме десятка яиц, початой бутылки
растительного масла и ссохшейся потемневшей морковки, в нем ничего не было.
Стало быть, деликатесы и коньяк принес гость. Легко было предположить, что
разгоряченные коньячком собутыльники заспорили, и дело кончилось вульгарной
поножовщиной.
Он вернулся в комнату и спросил:
- Документы нашли?
Следователь вздрогнул и посмотрел на него.
- Ага, - совсем по-детски сказал он. - Паспорт в серванте лежал. Илья
Николаевич Медник. Одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения.
- В институте работал, - веским басом добавил один из понятых. -
Солидный мужчина, не шантрапа какая, а вот гляди, как все обернулось...
- В каком институте? - тут же переспросил Нечаев.
Понятой пожал плечами.
- Да кто его знает, - сказал он, пристально глядя на диван. - В
разговоре упоминал, мол, в институте работает, собак, говорит, режу.
Значит, в институте покойничек работал. Это Нечаеву уже не нравилось. В
нынешних условиях научного работника могут за всякое прибить. Вон, говорят,
в Москве уже десятка два ученых бейсбольными битами насмерть забили! Один за
экзамены бабки брал, другой в наем помещение едал за дикую цену, третий
наркотик в лаборатории производить взялся, да, опять же, с бандитами общего
языка не нашел. Но нынешний убитый, похоже, с абитуриентами дела не имел.
Те, кто с ними имеет дело, лапшу "Доширак" не едят. И к научным светилам
мужик не относился, иначе бы сейчас в квартире плюнуть нельзя было, чтобы в
начальника не попасть. Так уж повелось, что при убийстве общественно
значимого лица, как обычно пишут в справках, слетаются коршуньем
начальнички, и каждый из них дело берет на личный контроль. Будто от этого