"Сергей Синякин. Операция прикрытия" - читать интересную книгу автора

Капицей. Если его нет дома, выясните в Академии наук, где он.
Поскребышев исчез.
Собственно, так и должно быть, подчиненные не должны задавать лишних
вопросов, они обязаны выполнять указания. Все-таки Поскребышев прекрасный
секретарь, жаль будет его терять, хотя Лаврентий уже не раз намекал, что
обиженных людей нельзя приближать к столу, они - как прирученные хищники,
никогда не знаешь, что у них на уме. А Берия чаще всего оказывался прав,
особенно в случаях, прямо касавшихся безопасности товарища Сталина. Он был до
такой степени прав, что порой товарищ Сталин побаивался своего энергичного
земляка и подумывал о том, чтобы найти Лаврентию достойную замену.
Жаль только, что никому верить нельзя.
Абакумов пришел почти сразу же.
Высокий и плечистый, с открытым волевым лицом, министр
государственной безопасности нравился вождю и одновременно вызывал у него
раздражение. Уж больно не вязалось открытое выражение лица министра с теми
хитрыми операциями, которые он в последние годы проворачивал. Последовавшие за
окончанием войны дела на генералов-мародеров, тащивших из Германии трофеи
железно-Дорожными вагонами, борьба с безродными космополитами, которая велась с
явным антисемитским душком, да мало ли каких дел не было за плечами министра,
который сейчас с простецкой улыбкой стоял перед товарищем Сталиным,
верноподданнически ловя каждое его слово.
- Абакумов, - глухо сказал Сталин. - Я зачем тебя в министрах держу?
Абакумов промолчал, прекрасно понимая, что сейчас перед ним
разыгрывается сцена из театра одного актера, может быть, даже гениального
актера. Он только переступил с ноги на ногу, внимательно разглядывая зеркальный
блеск своих хромовых сапог. Кремль силу дал, но с таким же успехом он мог ее
забрать обратно. Какие-либо прежние заслуги, как бы велики они ни были, здесь
ничего не значили.
- Что ты молчишь, Абакумов? - сипловатым голосом заядлого курильщика
спросил Сталин. - По какому вопросу я тебя вызвал, знаешь?
Вопросов, по которым вождь мог вызвать своего министра
государственной безопасности, было великое множество, поэтому Абакумов поднял
глаза от пола и открыто глянул в глаза вождю:
- Никак нет, товарищ Сталин.
Как все приближенные люди, министр знал, что вождь очень не любит,
когда его называют по имени и отчеству. Исключение делалось лишь для Молотова и
Берии, которые по привычке называли вождя старой партийной кличкой Коба, может,
подспудно понимая, что этим именем возвращают вождю молодость или хотя бы
воспоминания о том возрасте, когда он был молод.
- Вот, - удовлетворенно сказал Сталин. - Не знаешь. А ты, между
прочим, у меня государственной безопасностью занимаешься, ты должен, как Вольф
Мессинг, мои мысли читать.
Абакумов сам присутствовал на удивительных экспериментах, в которых
проверялись фантастические способности бежавшего в Союз польского еврея, и
после этих экспериментов Абакумов ни на день не терял этого странного и
удивительного человека из виду. Министр Мессинга не понимал и боялся. Даже
пишущий пьесы для театров интеллигент Всеволод Меркулов, который являлся
наркомом внутренних дел до него, министру был в целом понятен - заигрывает
человек с богемой, себя считает незаурядной личностью и талантливым писателем,
да и пьесы, что шли в театрах, давали Меркулову неплохие деньги. Это Абакумов