"Сергей Синякин. Бузулуцкие игры" - читать интересную книгу автора

бы выпустить кишки не только тем, кто его порол, но и тем, кто наблюдал за
экзекуцией.
Манипул Помпеи Фест постоял, наблюдая за поркой, и сквозь зубы сплюнул:
- Экстремис малис, экстрема ремедиа!
Через пару дней на Американском пруду можно было видеть, как
новоявленные легионеры мрачно чистят закопченные медные котлы.
После общения с ними желающих вступить в легион не прибавилось. Даже
возможность пощеголять по Бузулуцку в блестящих доспехах, уже ковавшихся на
местной кузне, мало кого прельщала.
Степан Николаевич Гладышев к тому времени стал чуть ли не правой рукой
центуриона. Неожиданное возвышение сказалось и на внешнем облике учителя:
ходить он стал осанистее, взгляд его приобрел определенную жесткость и
высокомерие, присущие самому центуриону, и уже не намеками, а почти открыто
Степан Николаевич обещался поквитаться со своими бывшими обидчиками в самое
ближайшее время.
- Экс ункви леонем! - говаривал Степан Николаевич. - Сик! (По когтям
узнают льва. Так! (лат.)
Бузулукчане в долгу не оставались и ядовито намекали новоявленному
Мазепе, что оккупанты приходят и уходят, а Родина и народ остаются, однажды
Родина, как мать, отмерит неверным своим сыновьям по всей строгости
установленных народом законов. Теперь уж учителя рисования иначе как
Пеньковским никто и не называл. Бывший товарищ Гладышева, учитель географии
по кличке Глобус, завидя сослуживца, принимался торжественно и громко
зачитывать статью шестьдесят четвертую уголовного кодекса, устанавливающую
ответственность за измену родине; при словах "к высшей мере наказания" голос
его начинал звенеть. Естественно, что бодрости это учителю рисования не
добавляло. Степан Николаевич мрачнел, горбился, брал мольберт и отправлялся
рисовать колоритные и выразительные типажи охотно позирующих с безделья
римских солдат.
С милицией римляне в конфликты не вступали. Птолемей Прист сблизился с
начальником районной милиции Дыряевым и не раз заходил к последнему
вечерами, как говорится, на чай. Обычно они сидели в собственноручно
выстроенной Федором Борисовичем беседке. Честно говоря, беседку строили
суточники, отбывавшие в милиции наказание за административные
правонарушения. Но разве царь Петр Великий сам строил Северную Пальмиру?
Главное - не то, кто строил, а то, кто приказал построить. Кто помнит
безымянных строителей египетских пирамид? А вот Хеопса, в честь которого
построили пирамиду, или, скажем, Эхнатона, знает и помнит весь мир. Конечно,
беседку с пирамидами сравнивать было трудно, но все-таки стояла она в саду
Федора Борисовича, а это было куда важнее и значительнее далеких египетских
пирамид.
Изъяснялись новые товарищи на невероятной русско-латинской фене, а
ближе к полуночи, когда подходило к тому время, затягивали они приятными
баритонами лирические казачьи и неаполитанские песни, и, признаться, неплох
был этот римско-бузулуцкий дуэт; вполне этот дуэт мог претендовать на победу
в любом областном смотре творческих народных сил.
Дабы не утратить воинской сноровки, римские патрули включились в охрану
общественного порядка в Бузулуцке. Вечерами можно было наблюдать смешанные
патрули из худых и мосластых бузулуцких милиционеров в серой униформе и
побрякивающих доспехами римских легионеров, неторопливо обходящих кривые