"Жильбер Синуэ. Мальчик из Брюгге " - читать интересную книгу автора

что-то, чего он не мог определить, мешало ему. Однажды за ужином художник на
примере южан и северян объяснял, что существовало большое различие в
проявлении их чувств. Первые, говорил он, подобны бурным речкам, быстро
выходящим из берегов и так же быстро высыхающим, тогда как вторые тоже
похожи на реки, но текущие основательно и оплодотворяющие все вокруг. Ван
Эйк был, без сомнения, такой рекой.
Как и любой подмастерье, Ян выполнял самую разнообразную работу:
подмести мастерскую, вымыть пол, следить за варкой лака и клея, а самое
главное - изготовлять кисти, что являлось настоящей каторгой. Для начала
надо было с особой тщательностью рассортировать волоски щетины, убедиться,
что они выросли на домашней белой свинье, предпочитаемой Ван Эйком, а не на
черной. Затем надо было их уровнять и соединить связкой, намазанной клеем.
Взвесив все, Ян отдал предпочтение беличьим хвостам. Правда, и эта
работа не приносила радости. Ведь надо было собрать волоски в пучки разной
толщины, чтобы вставить их в предварительно защищенные ручки из гусиных или
голубиных перьев.
Растирать краски порфировой ступкой - тоже работенка не из легких:
растолочь их в порошок, добавляя колодезной воды или прокипяченного масла.
Это требовало многих часов труда и ангельского терпения. Ян никогда не
забудет, как он целый день измельчал в порошок два фунта маренового лака! Ко
всему прочему эта работа не терпела небрежности. От излишка масла пигмент
мог пожелтеть, особенно если его слишком перелить в порошок свинцовых белил.
Чересчур большое количество краски загрязнится при контакте с воздухом. В
общем, требовалось все делать быстро, иметь наметанный глаз, поддерживать
состав в достаточно жидком состоянии, чтобы он хорошо ложился на камень.
После всех этих операций оставалось только разлить краски по небольшим
оловянным или стеклянным чашкам, в строгом порядке уложить сосудики в ящичек
и накрыть их крышками, чтобы в них не проникла пыль.
Но через несколько месяцев открылись новые горизонты. Из подмастерья Ян
перешел в разряд компаньонов. В течение тринадцати лет - таков был срок
обучения всех молодых художников - Ван Эйк растолковывал ему суть, законы и
посвящал его в тайны искусства искусств, недоступные простому смертному. Он
указал Яну королевский путь, если тому вздумается создать "шедевр" и
преуспеть в этом; ведь это прямая дорога к достижению заветного звания
"мэтра". А потом... кто знает? Возможны слава, почет, уважение. Да вот
только вопрос: хотел ли Ян всего этого?

* * *

- Петрус, друг мой! Какое счастье вновь увидеть тебя!
Петрус Кристус встал со скамьи и горячо пожал руку хозяина. Долговязый,
какой-то легкомысленно воздушный в камзоле из тафты, он был полной
противоположностью Ван Эйку, который, несколько сгорбленный под тяжестью лет
и накрывавший лысую голову драпированным капюшоном, был воплощением
справедливости, прямоты и мудрой зрелости.
Кристус была не настоящая фамилия, а прозвище, которым наградили его
друзья из-за того, что еще юношей он любил рисовать "Christus - beeld", то
есть лики святых. Сегодня, в двадцать шесть лет, в расцвете сил, по его
первым работам можно было предсказать наличие в нем истинного таланта.
- Присаживайся... Вина выпьешь?