"Масахико Симада. Красивые души ("Канон, звучащий вечно" #2)" - читать интересную книгу автора

1.2

Каору приняли слушателем на театральный факультет Нью-Йоркского
университета, а меццо-сопрано, когда-то певшая в Метрополитен-опере,
согласилась давать ему уроки вокала. Каору не интересовали ни театр, ни
опера, зато сам он заинтересовал доцента театрального факультета и эту
певицу.
Господин Маккарам наряду с преподаванием в университете ставил пьесы
собственного сочинения в маленьком театрике в даунтауне и читал прозу со
сцены. Его манера говорить, походка и даже любовь ко всему японскому не
оставляли никаких сомнений в том, что он гей. Не успел Каору войти в
аудиторию, как господин Маккарам пригласил его сыграть в своей пьесе. Он
забросал Каору предложениями, не давая ему опомниться:
- Ты идеальный Бог Смерти, каким я себе его представляю. Мы оденем тебя
в белый смокинг, лицо загримируем белилами. Тебе и играть ничего не надо
будет: стой себе молча и смотри вдаль отсутствующим взглядом. Главное
здесь - твой облик человека из непонятно какой страны. Придешь?
Напор господина Маккарама был угрожающим. Проще согласиться, чем
объяснять причину отказа. Господин Маккарам вырвал у Каору лист посещения,
подписал его, дал бумажку с адресом театра, сказав:
- Приходи завтра в три, - и протянул ему руку, прощаясь.

Раз уж собрался в Нью-Йорк, исправь там свой поменявшийся голос, -
сказала Каору его мать, Амико Токива. Забота о голосе Каору была поручена
меццо-сопрано, которая когда-то произвела хорошее впечатление на семью
Токива, выступив на гала-концерте, который они спонсировали.
Меццо-сопрано Мария Попински, полька по происхождению, жила в Верхнем
Ист-Сайде. Придя к ней, Каору вместо приветствия достал ноты незаконченной
"Песни мертвых", последнего произведения своего отца Куродо. Конечно, мадам
Попински не слышала о композиторе-неудачнике по имени Куродо Нода, но,
просмотрев ноты, она села за рояль и попросила Каору спеть. От волнения
Каору начал в высоком регистре - он запел грустную мелодию на слова
завещания Наоми, приемной матери Куродо.

В гроб ложишься один.
Но к чему печалиться?
Мертвые сотканы из той материи,
что и те, кто нам снится.
Мы встретимся, как только захочешь.

Мадам Попински попросила Каору объяснить ей смысл песни, и он кое-как
перевел. Ее до глубины души тронула эта мелодия, написанная его отцом на
предсмертные слова бабушки, в исполнении сына и внука. Она попросила Каору
поподробнее рассказать о его семье. И он поведал ей трагическую историю
любви своей прабабушки Чио-Чио-сан, рассказал он и о путешествии Джей Би.
- Значит, ты потомок мадам Баттерфляй в четвертом колене, да? - Мадам
Попински пристально вглядывалась в лицо Каору, стараясь не упустить ни одной
черточки - линии носа, формы лица, цвета глаз. Она не меньше пятидесяти раз
исполняла роль Судзуки в опере "Мадам Баттерфляй", и служение Чио-Чио-сан в
подлинном смысле слова стало ее призванием. В опере у Судзуки не было