"Мария Симонова. Воины Тьмы ("Абсолютное оружие") " - читать интересную книгу автора

актуальные темы наталкивались на замкнутую изнутри чугунную броню и
оканчивались ничем.
Ребят тоже было нелегко разговорить, но, сидя с ними долгими вечерами у
камина за кубком вина, я постепенно начал лучше понимать каждого из них, да
и себя тоже. Почти не расспрашивая, я многое узнал от них о жизни в их мирах
и о них самих. Здесь у нас не было дней - только вечера. Потому что "за
бортом" от начала времен стояла бесконечная космическая ночь.
Очень скоро выяснилось, что я был единственным из похищенных карликом,
кто даже не был знаком с женщиной, замурованной в его кристалле. Всем
остальным сувениры Крейзела жгли грудь. Как-то я задал нейтральный вопрос о
камне Друлру. Насколько я помнил из биологии, муравьи - по крайней мере
земные муравьи - вроде бы существа бесполые. Народ Дру оказался более
везучим - Дру действительно был мужчиной. Однако у них на планете процветал
матриархат, и муравей поведал мне, что в его камне томится мать его клана.
Но, насколько я понял, ему-то она была вовсе не матерью. У Клипса на родной
планете остались дети. Он не уточнял - сколько, а говорил просто "дети". Я
невольно представлял при этом орлиное гнездо на вершине скалы с копошащимися
в нем птенцами. А у Ли в алмазе спала его невеста, и он называл свой камень
не иначе как "домик для моей малышки". На "едином" это звучало очень коротко
и в рифму; оказывается Ли, самый могучий из нас, мини-динозавр и ходячая
груда мускулатуры, носил под своей броней из мышц горячее романтическое
сердце. Когда я спросил у него - правда ли, что он может общаться со "своей
малышкой", Ли признался мне, что действительно чувствует ее поле, а насчет
ответного сигнала он тогда соврал, просто чтобы вывести Крейзела на чистую
воду. Но, заглянув однажды к ящеру в комнату, я застал его разговаривающим с
подружкой. Впрочем, все мы разговаривали с ними. Падая без сил на свою
постель после дежурства, я спрашивал: "Устала, девочка?" Просыпаясь, я
доставал из-под подушки кристалл и говорил ей: "Привет, Спящая Красавица!
Пора вставать!" Я глядел на ее длинные ресницы, мне казалось, что они
вздрагивают, и я спрашивал: "Как тебя зовут, принцесса?" И еще - я не мог
понять, как же оказался таким тормозом, что не заметил ее сразу тогда, на
танцплощадке. И говорил ей: "Извини меня. Я болван".
"Львиная морда" Волбата вцепилась в Глычем мертвой хваткой. Раз за
разом инспектор доказывал нам, что по праву заштампован таким зубастым
знаком качества. Нечего было и удивляться мрачному расположению духа нашего
капитана - космическая гонка не могла продолжаться до бесконечности. Он
должен был принять какое-то решение.
И он его принял.
Крейзел остановил Глычем Эд.
Мы, как всегда, находились в кают-компании - все, кроме Ратргрова: тот
отсыпался у себя после дежурства, - когда шум прибоя, ставший для нас уже
привычным жизненным фоном, внезапно стих. И вместе с тем сразу же
прекратилась качка. Всех нас тут же посетила одна и та же бодрящая мысль -
мы наконец оторвались от Волбата.
Но, к сожалению, мы ошибались. И поняли это, когда, разбудив по дороге
Ратргрова, ввалились все вместе в широкие двери "капитанской рубки", то
бишь - зала управления, где каждый из нас провел долгие часы, гоняя Глычем
Эд по мировому пространству в попытке избавиться от самого настырного из
слуг закона.
Лорд Крейзел сидел за пультом, голова его была низко опущена. К моему