"Мария Симонова. Азартные игры высшего порядка" - читать интересную книгу автора

одновременно медленно сбивая одеяло к ногам. Наконец резко села,
потянулась, подцепив заодно со спинки кровати кофточку, но надевать не
стала, а закинула на шею наподобие полотенца, состроила в направлении окна
презрительную рожицу Курту, потом встала и гордо прошествовала в глубь
спальни, к двери в собственную душевую.
Курт, как пить дать, специально устроил эту завлекалочку с солнечным
зайчиком и теперь ждет не дождется, когда она засветится спросонья в окне
в одних трусиках. Других-то девчонок он наверняка уже лицезрел в этой
форме одежды - сегодня ночью, во время совместного купания. А с кого-то,
возможно, ему даже повезло этот последний бастион стянуть. Курт парень
настырный, а уж руки у него - если судить по невинному, как у ангела,
голубому взгляду - имеют порой обыкновение жить совершенно самостоятельной
жизнью. Так что, может, оно и к лучшему, что ее там не было. До каких
только интимных подробностей не разденешься под распутницей-луной, да на
общем сумасбродном порыве. А теперь ужасалась бы, вспоминая, свое ночное
легкомыслие, и краснела бы в подушку.
Вниз она спустилась только после того, как за родителями с
многозначительным треском захлопнулась входная дверь. Предки умотали на
какое-то культурное мероприятие с друзьями на лоне природы, как она поняла
из подслушанных обрывков их утреннего разговора. Ладно уж, пусть погуляют.
И у них сегодня, как-никак, "последний день". Спасибо, что с собой не
потащили. Хорошие у нее предки. Но и она у них, чего уж там скромничать,
хорошая. Другая бы увязалась с ними на пикник, отравила бы родителям весь
отдых. Чарли же предпочитает родителей не напрягать: подметила как-то со
стороны, что без детей они молодеют всей стариковской компанией лет на
десять. Как минимум.
Завтракала Чарли не торопясь, нарочно растягивая нехитрую утреннюю трапезу
в чинную церемонию - так трапезничают одинокие старушки, у которых
нелегкие счеты со временем и из всех удовольствий в жизни остались только
два - еда да телевизор. У Чарли, в отличие от старушек, дел и удовольствий
было предостаточно, и счет времени она пока еще предъявляла сама, так как
этого времени на все про все ей постоянно не хватало. Однако сегодня, в
"последний день", его не грех было и потянуть. И пусть кое-кто не
надеется, что она выпорхнет к нему из дома на крыльях любви, не успев как
следует одеться, минуя в полете ванну, кухню и столовую. А то и прямо из
окна - чего там далеко летать. Для подобных полетов Курту надо бы выбрать
себе даму сердца с реактивной тягой к его персоне. Ритку Иволгу, например.
А мы птицы слабые. Нам лететь тяжело. Сначала мы должны насытить хилый,
прозрачный организм - с чувством, с толком, с сервировкой.
Хилый организм между тем уже проявлял все признаки насыщения - много ли
ему, прозрачному, надо - и порывался дернуть из-за стола куда-нибудь на
свободу, в пампасы, и Чарли стоило немалых усилий сдерживать его
первобытные порывы. Время в очередной раз показывало свой вредный и
каверзный характер; оно и впрямь принялось тянуться, причем в скверном
варианте: каждая минутка превратилась в длинную, как удав, минутищу и
поползла в точности так же - лениво, чуть не останавливаясь, как сытый
удав. Удав, сожравший зайца. Наверное, того самого.
Так что из дома Чарли, как ни старалась, вышла - вернее, вылетела,
спасаясь в панике от очередного сонного удава - от силы минут через
двадцать после родителей.