"Л.Симонова. Надо посоветоваться! " - читать интересную книгу автора

кажется красивым и приличным то, что было модно в годы его молодости; и
тебе, по-моему, также не нужно возмущаться своими соседками, как им не нужно
возмущаться современной модой. Каждому - свое.
Ты права: в четырнадцать лет можно иметь часы и делать прическу, носить
туфли, а не сандалии.
Но в твоем письме есть еще одно замечание - в начале. О нем, мне
кажется, надо поговорить серьезнее. Вот оно: "Я все никак не вырасту".
Хотелось бы мне понять, что ты имеешь в виду под словом "вырасти". Если
злополучные часы и туфли, то ведь нет ничего легче: рано или поздно мама
купит тебе все это, и ты станешь взрослой. Но в том-то и беда, что одежда,
каблуки и косметика меняют только внешний облик человека, а внутренний его
мир остается прежним.

Я люблю смотреть весной на девушек, они заполняют все улицы, кажется,
что в городе исчезают старые лица; идут и идут сотни, тысячи девушек, одна
прелестней другой, все у них на месте: часы, прическа, туфли. Они так ясно,
так чисто расцветают, они преисполнены сознания своей взрослости, так ждут
таинственного, неизведанного... Но, глядя на них, я всегда думаю: дорогие
мои, а что у вас там, за этой внешней прелестью? Готовы ли вы войти в
трудный, хотя и прекрасный мир человеческих обязанностей, долга, любви и
терпения - в тот мир, где живут взрослые?

Вот и тебя я хочу спросить: готова ли ты быть взрослой? Начнем с
близкого - с тех самых папы и мамы, которые тебя "просто не понимают".
Боюсь, что ты права, и это очень грустно. Но понимаешь ли ты их? Пыталась ли
понять, задумалась ли хоть на минуту, какое чувство движет твоими
родителями?
Нет, Леночка, ты о них не думала. Тебя толкало одно-единственное и, к
сожалению, вполне детское чувство: хочу такую же игрушку, как у брата,
сестры...
А ты попробуй представить себе, что чувствует мама. Для нее ты и правда
еще "совсем маленькая" - таково свойство материнской любви: для нас и
взрослые дети всегда остаются теми, кого мы качали на руках, пеленали,
убаюкивали, - ты тоже узнаешь это, когда станешь матерью. Мама тревожится за
тебя, хочет уберечь, охранить, и самой большой опасностью ей представляется
внешняя взрослость, вот она и бережет тебя, как умеет. В ее тревоге есть
своя неправота - об этом я скажу позднее. Но ведь все, что она делает, - от
любви. Об этом ты думала?

Я не осуждаю тебя за письмо в редакцию - ты не жаловалась на родителей,
ты советовалась. Но сколько есть девочек, которые, не колеблясь, пишут о
своей маме, называя ее по имени, отчеству и фамилии, просят редакцию:
напечатайте, пусть ей будет стыдно, что она не пускает меня в кино, не
покупает модное платье, не разрешает носить капрон...
А я думаю так: что бы ни случилось, мать есть мать и отец есть отец.
Можно рассердиться на них, обидеться, можно поссориться с ними, но никому на
свете нельзя сказать неуважительное или неодобрительное слово о своей
матери. Все мы бываем в чем-то неправы, и я бываю неправа по отношению к
своим детям: они говорят мне об этом, иногда довольно резко; но я знаю
абсолютно твердо: никогда, ни при каких обстоятельствах они - брат с