"Константин Михайлович Симонов. Русское сердце (про войну)" - читать интересную книгу автора

Подошел комиссар части и тут же, на дежурстве, у самолета вручил ему
партийный билет. И именно оттого, что все было так просто, что были только
он и комиссар, и рядом стояла машина, и клокотал бензин, и сейчас он
должен был взлететь, - все это показалось ему очень торжественным.
Он немного заволновался и голосом несколько более глухим, чем обычно,
сказал, что он будет большевиком не на словах, а на деле, а про себя
подумал, что не только на земле, но и там, в воздухе. И как раз в эту
секунду взлетела ракета, и он ничего больше не успел сказать, да это,
наверно, и не было нужно.
И они полетели штурмовать. Поздняков, он и четверо ребят, еще совсем
молодых - по два, по три боя у каждого.
Он очень хорошо помнит первое свое чувство, когда они увидели
двадцать восемь самолетов: это было чувство, что Мурманску угрожает
опасность. А то, что их двадцать восемь, - это было уже второе чувство.
Это было нестрашно, но серьезно, очень серьезно.
- Смотри, сколько на нас идет, - сказал он по радио Позднякову и
услышал в наушниках его голос:
- Смотри за молодым, я иду в атаку.
И в следующую минуту они уже дрались.
Один "мессершмитт" упал после первой же атаки. В эту минуту Хлобыстов
подумал, что теперь их двадцать семь. Потом было уже некогда думать,
потому что он больше всего боялся за молодых и, крутясь и изворачиваясь,
прикрывал их хвосты.
Снизу показался двухместный "мессершмитт-110". Используя
превосходство в высоте, Хлобыстов пошел за ним. Он хорошо видел голову
немецкого стрелка, видел прошедший мимо веер трассирующих пуль. Расстояние
все сокращалось. Стрелок уронил голову и замолчал. Они шли над самой
опушкой леса, впереди была сопка.
И именно в ту секунду, когда привычное желание при виде горы впереди
взять ручку на себя и вывести вверх самолет охватило его, - именно в эту
секунду он решил таранить. Пойти вверх - значило выпустить немца.
Он на какую-то долю секунды оглянулся. А сзади шли еще три немца. И
вдруг оттого, что передний немец шел так близко, оттого, что так хорошо
был виден его хвост с черным крестом, оттого, что расстояние было таким
точным и ощутимым, - он ясно и холодно подумал, что вот сейчас он окажется
немного сзади и правее, поднимет левую плоскость и ударит ее концом по
хвосту.
Это было бесповоротное желание, помноженное на скорость послушной
машины. Толчок был сильный и короткий. Немец врезался в сопку, а Хлобыстов
пошел вверх. И то, что левое крыло было теперь короче правого, то, что его
конец был отрезан, казалось странным на взгляд. Вся плоскость немножко
задралась кверху, он заметил это сразу. В эту секунду он в последний раз
услышал голос командира.
- Есть один! - сказали ему наушники глуховатым и торжествующим
голосом Позднякова.
Но машина была уже не так послушна, она уже не казалась продолжением
рук и ног.
Наши самолеты строились в круг. Рассыпавшиеся после тарана немцы
оправились и снова шли в атаку на лобовых курсах.
Хлобыстов увидел, как Поздняков пошел в прямую атаку на немецкого