"Карен Симонян. Сицилианская защита" - читать интересную книгу авторавполне убежденная, что действительно работала на производстве.
Я застегнул халат и подошел к секретарше завсектором. - В чем дело? - Звонил Симонян... Вас вызывают в партком,-сказала девушка. - Срочно. Меня это удивило: я же беспартийный. И никаких у меня поручений... Провиниться тоже ни в чем не провинился. Партком находился в административном здании завода. То есть минутах в десяти ходьбы... Сначала я почти бежал. Потом чуть сдержал себя. Посмотрел на часы. Был конец рабочего дня. Я подумал, что сегодня, пожалуй, придется задержаться. Нельзя же оставить опыт незаконченным. Вскоре я оказался в длинном полутемном коридоре. По обе стороны его были только обитые дерматином двери с табличками. Через каждые десять шагов с потолка свисала желтая лампа в железной сетке. В глубине коридора, на стене с видавшими виды орнаментом и резьбой, висел щит. "Химическая промышленность". Стенгазета. Но вот и кабинет секретаря парткома. Я вошел. Комната обставлена скромно. Но почему-то тем не менее внушает человеку почтение. Секретарь поднялся мне навстречу и предложил сесть напротив него. - Мы пригласили вас в связи с одним делом, - заговорил он.- Вы, правда, не коммунист... - Коммунист - сказал я. - Я имел в.виду, что вы не член партии. Не обижайтесь. А почему бы вам не подумать о вступлении в партию?.. Конечно, я мог бы назвать несколько причин. Но в ту минуту мне Больше всех других я люблю два фильма: "Коммунист" и "Чайки умирают в гавани"... - Чтобы вступить в партию, надо обладать качествами, которых, как мне кажется, у меня нет,- неожиданно признался я. И добавил: - По-моему, у нас каждый считает себя коммунистом, даже если не имеет партийного билета. И потому, прежде чем писать заявление о приеме, надо наверняка стать в чем-то лучше, достойнее, то есть иметь какое-то преимущественное право перед теми, другими. А это очень трудно. Честное слово! - Ив чем вы видите это преимущественное право? - поинтересовался Симонян. - Знаете,- я наклонился над столом и посмотрел ему в глаза, - идя сюда, я, естественно, шел коридором. Второй раз я в этом здании. Другой бы на моем месте вошел в дверь с табличкой "Директор", схватил бы этого директора за шиворот и сказал бы: "Ты каждый день проходишь по этому коридору и не замечаешь, как он удручающе уныл? Ведь это же не тюрьма, не царская казарма!" Потом бы потребовал, чтобы эти тусклые запыленные лампочки сменили на лампы дневного света, чтобы расстелили ковровые дорожки, поставили в коридоре несколько кресел, журнальных столиков. Чтоб сняли со стены обшарпанный щит со старой стенгазетой. Тот, другой, сказал бы это. А я не скажу. - Вы уже сказали. - Это так, по-дружески. Вы заставили. А вообще-то неприятностей я предпочитаю избегать. И тому, что замечаю, обычно удивляюсь молча. Иногда улыбаюсь, как Гяво. Только она не может говорить. Она онемела в девятьсот |
|
|