"Карен Симонян. Марсианский язык (Сб. "Мир приключений" 1980 г.)" - читать интересную книгу автора

дедушку, да? Ну и вот... Что ж вы, не понимаете, что ли?!
Дедушку Армена мы, конечно, знали. Его все знают: он настоящий
академик, знаменитый биопсихолог. Но дальше-то что? Некоторое время мы все
трое растерянно смотрели друг на дружку. Первой, как обычно, нашлась Лилит:
- Арменчик, пойдем в наш скверик, давай по порядку, хорошо?
И мы с Арменом, забывшим про свой авиабол, пошли в сквер наискосок от
школы и сел-и на скамейку. На ней мы в свободное время и на большой
перемене всегда списываем друг у друга домашние задания. Если говорить
честно, списываем чаще всего у Армена. Реже всего - у меня. Но это
неважно. Гораздо важней то, что Армен нам рассказал!
Всего, что Армен рассказал, я пересказать не сумею. Понимаете, Армену
рассказал об этом его дедушка. Дедушка - академик. Армен не академик, и к
тому же Армен не все понял. Армен и сам так говорит. Дальше Армен
рассказал все нам с Лилит. Армен не академик, а я даже не Армен, и из
того, что рассказал Армен, я тоже не все понял. Я не знаю, академик вы или
нет, но боюсь, что, если еще я возьмусь все снова рассказывать, вы совсем
ничего не поймете. Лучше уж рассказывать я ничего не буду, а скажу совсем
коротко.
Есть, оказывается, такая специальная наука - мнемология. Пятьдесят лет
назад даже и слова такого не было, хотя слово это и не марсианское, а не
то греческое, не то латинское. Значит оно - наука о памяти. Но вот что
интересно: слова не было, а наука о памяти, оказывается, как раз тогда и
начиналась, лет пятьдесят - шестьдесят назад.
Именно тогда - не помню точно, где-то в начале второй половины XX века
- ученые проделали один опыт. Сначала взяли морских червей, планарий, и
научили их отличать свет от темноты. Потом отрезали у такого "обученного"
червя хвост - а хвост у него, если отрезать, всегда вырастает новый - и
дали этот хвост обученного червя съесть другому, необученному. И
необученный червь, который раньше и светлого от темного отличить не мог,
когда съел кусок обученного червя, стал такой же умный, как тот, которого
он съел! Тоже стал понимать разницу между светом и темнотой, как будто его
самого этому учили.
- В общем, - говорил Армен голосом дедушки-академика, - память - это
информация. Информация может быть закодирована в молекулах белка. А
молекула белка в наши дни легко может быть синтезирована...
- О-о-ой!!! - вдруг взвизгнула Лилит, да так, что Армен осекся на
полуслове. - Ой, Армен, ты что же, значит, ешь таких... этих... (Лилит
никак не могла выговорить слово "червей") .
Армен удивился, потом засмеялся, потом обиделся:
- Еще чего!.. Зачем мне их есть? Что я, свет от темноты не отличу?
Что верно, то верно. Свет от темноты Армен отличает, как никто. После
девяти вечера с ним за уроки лучше не садиться - Армен отключается,
начинает клевать носом, и на следующий день нам с Лилит не у кого
списывать задание.
- И правда, надо же, как это я не сообразила. - Лилит снова пришла в
себя. - Арменчик ведь у нас такой успевающий, такой умный, куда умней
самого умного червяка. Правда, Арменчик?
- Уж насчет света и темноты Армен разбирается. Ученье - свет, неученье
- тьма, - поддержал я. - Короче, Армену есть никого не надо. А вот
попробовать бы кусочек Армена!..