"Жорж Сименон. Суд присяжных" - читать интересную книгу автора

испытывал в глубине души беспокойство, а иногда его даже одолевали дурные
предчувствия. Перед тем как в одиннадцать лет перенести менингит, он еще за
месяц почувствовал, что заболеет, но когда говорил, что скоро свалится, все
над ним потешались.
Разве ему чего-нибудь не хватало? Нет! А если и не хватало, то очень
немногого. Однажды он обошел бары, расположенные близ казино, где
собирались главари крупных шаек из Ниццы, занятые не только женщинами, но и
предвыборными махинациями, покупкой земельных участков, карточными играми.
Конечно, он не решился сказать: "Я Малыш Луи из Ле-Фарле, и неплохо бы
мне получить от вас какую-нибудь работенку".
Он заходил туда разок-другой, приклеивался к бару, как муха к липкой
бумаге, издали наблюдая за картежниками и робко предлагая партию в занзи
или покер.
Путного, однако, ничего не получалось. На него смотрели с любопытством
или безразличием, но никто с ним не заговаривал.
Тогда он переметнулся в другие бары, где по крайней мере им не
пренебрегали подростки: многие из них были даже из хороших семей и считали
себя самостоятельными людьми, потому что могли нанять на часок девку или по
Всем правилам сыграть в белот.
И все-таки его не покидала смутная тревога. Недоставало только
столкнуться нос к носу с Жэном, Чарли либо еще с кем-нибудь из
"марсельцев"! Утешало его одно - эти молодчики не любят ездить в Ниццу, где
не очень-то разживешься, да и в гости их никто не ждет.
Роковой вечер с Парпеном в первую пятницу после 15 августа, как и
большинство злоключений Малыша Луи, начался с опрометчивой фразы.
Парпеном звали покровителя Констанс. И подобно тому как Констанс
д'Орваль числилась по документам Констанс Ропике, так и этот "дипломат"
никогда не был дипломатом, а занимал в былое время должность начальника
таможни на севере Франции. Малыш Луи все это выведал. В Ницце у старика
жила замужняя дочь, а сам он обретался в Арле, у другого зятя.
И вот, приезжая два раза в месяц к дочери в Ниццу, он пользовался
случаем, чтобы переночевать у Констанс, с которой познакомился на
Английской набережной.
Парпену было семьдесят два. Старик никогда не расставался с шелковым
зонтиком, которым укрывался летом от солнца. При имени его Малыш Луи с
трудом удерживался от смеха - он два раза оставался у себя в комнате во
время свиданий бывшего таможенника с Констанс, подглядывая через замочную
скважину и подслушивая через дверь.
В ту пятницу Констанс со вздохом сказала:
- Подумать только, сегодня мы не сможем спокойно провести вечер! Ведь
это папочкин день.
Она называла Парпена папочкой. Называла, однако, непроизвольно, не
понимая, что этим выставляет себя в невыгодном свете.
Чуть-чуть подумав, она добавила:
- Интересно, вспомнит ли он, что сегодня у меня день рождения?
Папочка дарил ей подарки и оказывал знаки внимания. Он никогда не
приходил с пустыми руками. Для Констанс он был таким же добрым дедушкой,
как, должно быть, и для своих внуков.
- День рождения? - удивился Малыш Луи. - А сколько тебе стукнуло?
- Злюка!