"Жорж Сименон. Помолвка мсье Гира" - читать интересную книгу автора

раньше срока, за примерное поведение. Чем же вы потом занялись?
Новая бумажка оказалась в руке комиссара.
- Довольно гнусным жульническим дельцем, хотя и дозволенным по
закону. Известный номер - предлагаете работу за сто франков в день,
совмещаемую с основной, и по тому же адресу отправляете коробочку красок.
Соблазняете посулами мелкий люд, а закон это терпит, потому что вы им
все-таки что-то даете за их деньги. Итак, господин Гир, или Гирович, вы,
кажется, явились сюда со своим честным словом?
- Я не убивал. Вы должны понять, что я не убийца. Деньги мне не
нужны, и я...
- Спокойненько! Вовсе не доказано, что бедную женщину убили с целью
ограбления. Просто время от времени встречаются этакие господа холостяки,
которые вдруг срываются..
Мсье Гир вскочил, лицо его побелело как мел, дыхание перехватило.
- Садитесь. Я вас пока что не собираюсь арестовывать. Один только
вопрос: подружек вы часто заводите? Можете мне назвать двух или трех или
хотя бы одну?
Мсье Гир отрицательно покачал головой.
- Теперь вам понятно? Вы год за годом выпускали в вашем издательстве
всякие мерзости для старых маньяков. У вас нет ни жены, ни любовницы.
Знаю, знаю, что вы хотите сказать. Мне отлично известен этот дом, куда вы
ходите время от времени. Но как раз тамошние дамочки вас считают каким-то
странным, не таким, как все. Ваши соседи не позволяют дочкам и даже
сыновьям играть поблизости от вас. Может быть, расколетесь, мсье Гир? Даю
вам хороший совет: найдите какого-нибудь адвоката. Расскажите ему все как
есть. Он добьется для вас психиатрической экспертизы и...
Мсье Гир сидел с открытым ртом, тщетно пытаясь возразить.
- Сегодня вам больше нечего мне сказать, не так ли? Подпишите
протокол. Можете прочитать его сперва. Комиссар позвонил, спросил
помощника:
- Есть там еще кто-нибудь ко мне?
- Нет.
Комиссар вышел первым, а молодой инспектор с полнейшим равнодушием
предложил мсье Гиру расписаться внизу протокола.
- Ваша шляпа там, на стуле.
- Спасибо... Извините...
Придя к себе в контору, в полуподвал на улице Сен-Мор, мсье Гир
отыскал зеркальце и при свете лампы стал себя рассматривать, со страхом
ожидая, что обнаружит какую-то ненормальность. Да нет же! Волосы у него
были иссиня-черные, как у матери. Усы были тщательно подвиты щипцами,
хорошо очерченные губы горели ярко-розовым цветом. Отличался он, конечно,
излишним жирком, но это не мешало гибкости движений, не зря же он был
лучшим в клубе по игре в кегли. Он вспомнил, как отец по вечерам сидел у
двери портновской мастерской на улице Фран-Буржуа, поглаживая тонкими
пальцами длинную белую бороду. Отец был худым и бледным, как пророк,
двигался медленно и величественно и мог часами тихо говорить сам с собой,
сидя на столе по-портновски.
И это был нечестный человек? Ну, если людям уж такое непонятно, что
же они вообще способны понять?
И мсье Гир, поникший, опустошенный, машинально уложил сорок два