"Жорж Сименон. Бегство г-на Монда" - читать интересную книгу автора

Бланш.".
- Попросите подождать.
И служащий, прежде чем занять свое место и взять документы, которые
ему подавали, повторил:
- Попрошу подождать.
Женщина продолжала стоять. В изящной обуви с непомерно высокими
каблуками она казалась на грязном полу цаплей, подобравшей под себя одну
ногу. Она никого не замечала. Ее ледяной взгляд, остановившийся неизвестно
на чем, возможно на золе, высыпавшейся из печки, падал сверху вниз, губы
дрожали, как у старух, что молятся в церкви.
Дверь открылась. Вышел комиссар.
- Мадам...
Он закрыл за ней дверь, указал на стул с зеленой суконной обивкой,
потом, держа в руке визитную карточку посетительницы, медленно обошел
письменный стол в стиле ампир и сел.
- Госпожа Монд? - вопросительно произнес он.
- Да, госпожа Монд. Я живу в доме двадцать семь - а по улице Балю.
И она враждебно уставилась на плохо притушенную Сигару, которую
комиссар раздавил в пепельнице.
- Чем могу быть полезен?
- Я пришла заявить об исчезновении мужа.
- Прекрасно... Простите.
Он придвинул к себе блокнот, взял серебряный цанговый карандаш.
- Вы говорите, мужа?
- Да, мужа. Он исчез три дня назад.
- Три дня назад. Значит, тринадцатого января.
- Да, именно тринадцатого января я видела его в последний раз.
На ней была черная каракулевая шуба, от которой исходил легкий аромат
фиалок, руки в перчатках теребили тонкий, тоже пахнущий фиалкой платочек.
"Похожа на вдову", - доложил секретарь.
Однако вдовой она не была, по крайней мере до тринадцатого января,
когда исчез ее муж. Но комиссар почему-то подумал, что она ведет себя как
настоящая вдова.
- Простите, что я не знаю господина Монда: в этот квартал меня
назначили всего несколько месяцев назад. Приготовившись записывать, он
ждал.
- Мой муж-Норбер Монд. Вы, разумеется, слышали о торговом доме Монд,
служебные помещения и склады которого находятся на улице Монторгейль?
Комиссар, скорее из вежливости, кивнул.
- Мой муж родился в том же особняке на улице Балю, где прожил всю
жизнь и где мы живем до сих пор. Комиссар снова кивнул.
- Ему было сорок восемь... Я вдруг подумала: а ведь сорок восемь ему
исполнилось в день исчезновения.
- То есть тринадцатого января. И у вас нет ни малейшего
представления...
Разумеется, у посетительницы не было ни малейшего представления, о
чем свидетельствовали ее напряженность и натянутость.
- Таким образом, вы хотите, чтобы мы начали розыск?
Ее презрительная гримаса могла означать - либо это очевидно, либо,
напротив, совершенно ей безразлично.