"Жорж Сименон. Семейство Питар " - читать интересную книгу автора

фонарь.
- Слушай, Муанар, мне надо кое-что тебе сказать.
Понимаешь, моя жена... - Ланнек сплюнул и выбил трубку. - Словом,
Матильда хочет питаться отдельно, вместе со Мной. Если тебя это не задевает,
вы все будете есть после нас.
- Мне все равно.
Муанар лгал. Ему, как и капитану, было далеко не все равно. История
получилась настолько неслыханная, что им обоим было стыдно за свое судно.
- Я, видишь ли, не думаю, чтобы она поехала с нами еще раз...
- Это ее право.
Муанар всегда такой. Принимает все как есть, не пытаясь ничего
изменить, в отличие от Ланнека, - тот ощетинивается из-за любого пустяка.
- Видимость ухудшается!
Дождь превратился в изморось, а та постепенно сменилась туманом, в
ореоле которого свет маяка расплылся и как бы начал удаляться.
- Жиль, включите сирену.
Все трое были совершенно спокойны, разве что чуть больше взвинчены, чем
обычно: ночь предстоит бессонная - придется высматривать в тумане маячные
огни и глохнуть от воя сирены.
На мостик заглянул радист. Молча потоптался минуту-другую и, словно
невзначай, обронил:
- Дальше еще хуже. Около Эймедена какое-то судно уже запрашивает курс
по радио.
Ланнек косо посмотрел на него. Почему? Вроде бы все нормально. В такое
время года всегда штормит, и он десятки раз совершал этот рейс в гораздо
худших условиях - при нулевой видимости, с минуты на минуту готовый услышать
грохот толчеи на банках.
Он звонком вызвал Кампуа и крикнул ему с высоты мостика:
- Будешь подавать еду сперва нам с женой, потом - офицерам.
Так прошло два часа.
- Отдохнуть не хочешь? - опросил Ланнек Муанара.
Он заранее знал, что тот откажется. Высматривать маяки в таком
паскудном тумане всегда легче вдвоем, чем в одиночку, а уж втроем - подавно.
Ровно через полчаса после Южного Форленда Ланнек определился по карте. Когда
он, закончив прокладку, вышел из штурманской, Муанар встретил его
вопросительным взглядом.
- Еле-еле три узла! - объявил капитан.
Против них было все - не только ветер, но и приливные течения. "Гром
небесный" рыскал так, что приходилось непрерывно перекладывать руль с борта
на борт.
- Моей жене сейчас невесело!
Ланнек говорил так в отместку Матильде, но не испытывал злорадства,
вернее, никакого удовольствия при мысли, что ее мучит морская болезнь.
Когда прозвонили к обед он повернулся и бросил Муанару:
- Вернусь через десять минут. Если что-нибудь стрясется...
Ему хотелось плакать от бешенства при виде такого пренебрежения ко всем
морским традициям, да еще в первом же рейсе его собственного судна. Поэтому
он старался ступать как можно тяжелее, придал лицу максимально суровое
выражение, а войдя в кают-компанию, сперва отряхнул дождевик и лишь потом
повесил его на крючок.