"Клиффорд Саймак. Сосед. Пер. - К.Сенин." - читать интересную книгу автора

охотников на нее больше не сыщется. И вот однажды я заглянул в
Гопкинс-Корнерс к тамошнему банкиру, представлявшему интересы владельцев,
и заявил, что если зубодер не станет продлевать аренду, то я, пожалуй, не
против. Но банкир ответил, что хозяева фермы, проживающие где-то в Чикаго,
желали бы не сдавать ее, а продать совсем. Хотя лично он ни на что
подобное не надеется: кто же ее в таком виде купит!
Однако смотрим - весной на ферме объявились новые люди. А спустя
какой-то срок узнаем, что ее все-таки продали и что нового владельца зовут
Хит, Реджинальд Хит. И Берт Смит сказал мне:
- Реджинальд, подумать только! Ну и имечко у нового фермера!..
Больше он, правда, ничего не сказал. А Джинго Гаррис, возвращаясь
как-то из города, увидел, что Хит вышел во двор, и завернул к нему на
часок. Сами знаете, такое меж добрыми соседями водится, и Хит вроде
обрадовался, что Джинго завернул к нему, только тот все равно нашел, что
новичок мало похож на фермера.
- Иностранец он, вот кто, - втолковывал мне Джинго. - С лица весь
темный. Вроде как испанец или какой другой южной страны. И откуда он
только выкопал имя Реджинальд! Имя английское, а он никакой не
англичанин...
Позже мы услышали, что Хит и не испанец даже, а откуда-то с самого
края света. Но англичане, испанцы или кто там еще, а только он и его
домашние показали себя работягами всем на зависть. Их было всего-то трое:
он, жена да дочка лет четырнадцати, зато все трое трудились от темна до
темна - умело, старательно, ни к кому попусту не приставая. И мы стали их
за это уважать, хоть наши дорожки пересекались не так уж часто. Не то
чтобы мы того не хотели или они нас отваживал. Просто в таких общинах, как
наша, новых соседей признают не сразу, а постепенно: они вроде как должны
сами врасти в нашу жизнь.
У Хита был старый-престарый, латаный-перелатанный трактор, весь
подвязанный проволочками, а уж тарахтел этот трактор - не приведи бог. Но
едва земля подсохла достаточно, чтобы пахать, сосед принялся поднимать
поля, совсем заросшие травой за долгие годы. Я частенько диву давался - уж
не пашет ли он всю ночь напролет, потому что не раз слышал тарахтенье и
тогда, когда уже собирался ко сну. Хотя это было не так поздно, как,
может, покажется горожанину: мы здесь, в долине, ложимся рано, зато и
встаем ни свет ни заря.
И вот как-то вечером пришлось мне выйти из дому в поисках двух
пропавших телок - из тех неуемных, которым любой забор нипочем. Только
представьте себе: время позднее, человек пришел с работы усталый, да еще и
дождик моросит, а на дворе темно - хоть глаз выколи, а тут выясняется, что
эти две телки опять куда-то запропастились, и хочешь не хочешь, а надо
подниматься и идти их искать. И на какие только хитрости я с ними ни
пускался, а все без толку. Если уж телка пошла выкидывать номера, то хоть
тресни, а ничего с ней не поделаешь.
Засветил я фонарь и отправился на поиски. Промучился часа два, а они
как сквозь землю провалились. Я было совсем отчаялся и решил возвращаться
домой, как вдруг заслышал тарахтенье трактора и понял, что нахожусь чуть
выше западной межи прежнего Льюисова поля. Теперь, чтобы попасть домой,
мне короче всего было идти вдоль поля, а значит, можно и подождать чуток,
пока трактор воротится с дальнего конца борозды, и заодно спросить Хита,