"Клиффорд Саймак. Дом на берегу." - читать интересную книгу автора

твердо, как никогда ранее, уверился в том, куда его занесло.
Где-то слева громыхали редкие выстрелы, но иных вестей о себе другие
обитатели дома не подавали. Вдали, прижимаясь к самой воде, пронеслась
стайка уток. Усыпанный галькой берег навевал чувство покоя - подумалось,
что такой покой человек знавал лишь в те давние годы, когда Земля была еще
почти свободной от человечества.
Сидя здесь, на берегу, Лэтимер припомнил странную группу берез и
вдруг, без всякого явного повода, сообразил, что же в них было странного,
приковывающего внимание, обостренный взгляд художника уловил искажение
перспективы. Нахмурясь, он старался развить догадку, решить, что же именно
делало перспективу искаженной. Но прийти к четкому выводу не удавалось.
Когда он, наконец, покинул берег и поднялся вверх по склону, то сразу
же увидел Джонатона: старик сидел в кресле на веранде, обегающей задний
фасад. Преодолев подъем, Лэтимер нашел себе такое же кресло и сел рядом.
- Видели гагарок? - осведомился Джонатон.
- Четырех, - ответил Лэтимер.
- Случается, берег кишмя кишит ими. А бывает, что неделями ни одной
не встретишь. Андервуд и Чарли пошли поохотиться на вальдшнепов. Наверное,
вы слышали выстрелы. Если охотники не замешкаются, у нас на обед будет
жаркое из дичи. Вы когда-нибудь пробовали вальдшнепа?
- Лишь однажды. Много лет назад. Когда поехал с приятелем в Новую
Шотландию на ранний осенний перелет.
- Вот именно. В наше время они остались только там да еще в
нескольких диких местах. А здесь они водятся на каждом болоте, чуть не под
каждой ольхой.
- Где все остальные? - поинтересовался Лэтимер. - Когда я вылез из
постели и спустился позавтракать, в доме не было ни души.
- Женщины отправились за ежевикой. Это у них в обычае. Все же
какое-никакое, а занятие. Вообще-то ежевичный сезон кончается, но собирать
еще можно. Не сомневайтесь, они вернутся вовремя, и у нас вечером будет
ежевичный пирог. - Джонатон причмокнул. - Жаркое из дичи и ежевичный
пирог. Надеюсь, вы достаточно проголодаетесь.
- Вы когда-нибудь думаете о чем-нибудь, кроме еды?
- О многом и разном. Вся суть в том, что тут хватаешься за любой
повод задуматься. Размышляешь - и вроде занят.
- Вчера ночью вы сказали мне, что нам нужна новая философия,
поскольку все старые стали несостоятельными, - произнес Лэтимер.
- Сказал, не отрекаюсь. Мы сегодня живем в обществе, насквозь
подконтрольном и регламентированном. Крутимся в тисках ограничительных
правил, то и дело сверяясь со множеством номеров - на карточках
социального страхования, на налоговых декларациях, на кредитных карточках,
на текущих и пенсионных счетах и на всяких других бумажках. Нас сделали
безликими - и в большинстве случаев с нашего собственного согласия,
поскольку эта игра в номерочки на первый взгляд делает жизнь проще, но
главное в том, что никто не хочет ни о чем беспокоиться. Нам внушили, что
всякий, кто обеспокоен чем бы то ни было, враг общества. В сущности мы
выводок скудоумных цыплят: мы машем крылышками и суетимся, попискиваем, а
нас все равно гонят по дорожке, проложенной другими. Рекламные агентства
втолковывают нам, что покупать, пропагандисты учат нас, что думать, и даже
сознавая это, мы не протестуем. Иногда мы клянем правительство - если