"Ю.В.Сильвестров. Волшебник Лукоморья, или Волкодав возвращается" - читать интересную книгу автора

До красной реки, моя радость, до красной реки,
До синей горы, моя радость, до синей горы.
Б. Окуджава

Чуден Днепр при тихой погоде! Чудны и птицы, населяющие его обрывистые
берега. Редкая из них долетит до середины Днепра. Даже быстрокрылые чайки -
и те поворачивают обратно, словно не в силах преодолеть незримую границу.
Почему? Кто знает... Молчит Днепр. Не открывает своей тайны.
Но чу! Садится за реку Солнце. Вот уже и тень набежала на ее
серебристую гладь, и берега потемнели, помрачнели...
А что это движется там по реке? Или не по реке - по берегу? Кто эти
всадники, что за отважная четверка гарцует на лошадях? Это они, неудачливые
женихи красавицы Людмилы. Рядом скачут они, все четверо, и с подозрением
косятся друг на друга: не хочет ли кто-то один избавиться от соперников? Не
возьмет ли в руки богатырскую палицу или острый меч? Но не берет никто.
Едут дальше.
Вдруг открывается перед ними перекрестье, где торный широкий путь
пересек узенькую тропку, по которой едут они. Близ перекрестья вкопан в
землю огромный камень - плита из замшелого гранита. Спешился едущий впереди
Ратмир, читает надпись на камне1: "Направа пайдъшъ - бъзъ коня уйдъшъ,
пряма пайдъшъ - в болото попадъшъ, налева пайдъшъ - дамой нъ воротешъся". И
подпись: "Кащъй-Бис. Смъртный".
- Ну, други-братцы, пора нам расставаться, - проговорил Ратмир.
"Брат ты мне или не брат?" - мыслено спросил Рогдай, коего всегда
занимали вопросы межнациональных отношений, а вслух произнес:
- Коня мне не жалко, а потому - поеду-ка я направо!
- Мы, хазары, - сказал Ратмир, - в огнях не горим, а в болотах не
тонем. Мне, други, прямо!
Руслан колебался недолго.
- Я - не дама, - сказа он, - и дамой не ворочусь, а посему прямая мне
дорога налево!
- Ну а мне, - с облегчением заявил Фарлаф, - остается одна дорога. -
Прощайте, друзья! Один за всех!
- И все без одного! - Подхватили витязи клич.
Руслан поворотил коня и отвернулся, дабы не показывать навернувшихся
на глаза слез. Верный Сивка-Бурка послушно затрусил вперед. Руслан потрепал
коня по холке и крикнул басом: "Но, милая!". Но милая не отозвалась, и
Руслан, скрипя сердцем2, поехал дальше3.
Долго ли, коротко ли ехал он, про то никому неведомо, равно как и
самому Руслану; но тут дорога в очередной раз повернула, и перед
задумавшимся витязем внезапно возникла высокая гора.
У подножия горы виднелся вход в пещеру, напоминавший формой своей
латинянскую букву "А". Вход закрывала дубовая дверь, окованная листовым
железом, теперь, впрочем, отворенная. Над входом в пещеру трепетала на
ветру изрядно потрепанная временем вывеска на ломанном русском языке:
"Пъщъра офъ мистеръ Мак-Дугъль. Кто нъ спрятался, я нъ виноватъ"4. Руслан
медленно спешился, не сводя глаз со входа в пещеру.
- Пещера-пещера, стань ко мне передом, а к горе задом! - позвал он, не
особо, впрочем, рассчитывая на столь быстрый результат.
- Фик тебе! - отозвался из пещеры чей-то ехидный голос. - Это только