"Роберт Силверберг. Сын человеческий" - читать интересную книгу автора

до самого горизонта. Прямо перед ним земля немного понижается, образуя
долину, нечто большее, чем ущелье, но меньшее, чем каньон. Он пытается
узнать деревья. Их очертания кажутся незнакомыми, у многих раздутые жирные
коричневые стволы без веток, с которых каскадами спускаются мясистые
листья, покрытые блестящими белыми и желтыми каплями. Позади, покрытая
длинными, неясными тенями, лежит бесформенная масса пригорков и ложбин,
заросшая низеньким леском песочного цвета.
Он идет к долине.
Здесь он видит первые признаки животной жизни. С какого-то обломленного
дерева он спугивает птицу. Та молнией взмывает в воздух и, покружившись
там, уже более спокойно возвращается, чтобы посмотреть на него. Они
рассматривают друг друга. Птица эта размером с ястреба, с темным тельцем,
с остроклювой хищной головой, холодными зелеными глазами. Ее крылья
огненного цвета полупрозрачные и ребристые, хвост заканчивается розовыми
нитями, развевающимися на ветру. Пролетая над ним, птица осыпает его
дюжиной сверкающих зеленых шариков, которые хитроумно окружают его в
геометрическом порядке. Поколебавшись, он наклоняется, чтобы потрогать
ближайшую горошину. Она шипит, он слышит этот звук, но когда пальцы
касаются ее поверхности, он не ощущает ни плотности, ни тепла. Он
стряхивает ее с руки. Птица каркает ему:
- Я - Хенмера, - говорит птица.
- Почему ты так враждебно настроена? Чем я тебе навредил?
- Я - не враг. Не беру ответственность. Я тебя не виню.
- Но ты меня бомбишь.
- Это установило отношения, - говорит птица и улетает.
Он наблюдает за ней, пока она не исчезает из виду. Солнце медленно
клонится к холмам. Небо кажется теперь скользким, словно лакированным.
Язык словно бумажный. Он продолжает свой путь к долине. Он видит, как в
лощине бежит ручей; зеленая вода, горящая отраженным солнцем поверхность;
вода плещется в берега. Он идет к нему, думая, что прикосновение воды к
его коже разбудит его - ибо сейчас он во власти сна - и как-нибудь смоет
его новый внешний вид.
У ручья он опускается на колени. Ручей неожиданно глубок. В его бегущей
хрустальной глубине он видит рыб, быстро проплывающих, подгоняемых
непреодолимым течением. Это стройные создания с большими задумчивыми
серыми глазами, глубоко прорезанными зубастыми пастями и лоснящимися
плоскими плавниками. Жертвы. Он улыбается им. Осторожно погружает в воду
руку до локтя. Прикосновение воды обжигает, словно электрический ток. Он
выдергивает руку, хлопает ладонями по лицу и плачет, словно пронзенный
безысходной тоской. Он оплакивает человека и все его труды. Перед его
мысленным взором возникает картина мира во всей его кричащей сложности:
здания и машины, дороги и магазины, лужайки и лужи в маслянистых разводах,
скомканная бумага и мигающие знаки. Он видит мужчин и женщин в облегающих
одеждах, узкой обуви. Мир потерян, и он оплакивает его. Он слышит рев
ракет и скрежет тормозов. Он слышит ритмичную музыку. Он восхищается
отблеском солнца в высоких окнах. Печаль охватывает его. Слезы щиплют щеки
и сбегают к губам. Неужели исчезло все былое? Исчезли былые семена?
Исчезли былые города? Друзья и семья? Напряжение и нагрузка? Церковные
колокола, вкус вина на языке, свечи, репа, кошки, кактусы? С легким
вздохом он наклоняется к ручью и летит в воду. Его несет по течению.