"Роберт Силверберг. Царь Гильгамеш" - читать интересную книгу автора

много часов, по крайней мере так мне представляется в моих воспоминаниях.
Сперва шли молитвы, возлияния, воззвания к каждому Богу по очереди,
начиная от самых младших. И Галимма, привратник Богов, и Дуншагана, их
управляющий, и Энлюлим, божественный пастух, и Энсигнун, Бог колесничих, и
много других. Я едва мог их сосчитать, пока наконец не дошел до Энки,
Энлиля и Ан. Время было позднее, и глаза у меня сами закрывались, я с
трудом пытался не заснуть.
Потом мне стало ужасно скучно. Казалось никто не помнил или не хотел
знать, что я здесь. Монотонное пение все продолжалось, и в какой-то момент
я побрел прочь в темноту, куда не проникал свет факелов, и обнаружил вход
в тоннель, который вел в лабиринт меньших храмов. Мне показалось, что там
я услышал шорох невидимых крыльев и где-то вдали резкий царапающий смех.
Мне стало страшно, и я пожалел о том, что ушел из большого зала. Но найти
обратно дорогу я не смог. В отчаянии я взмолился Лугальбанде, чтобы он
вывел меня.
Но вместо Лугальбанды за мной пришла одна из послушниц Инанны, высокая
девушка с блестящими глазами, лет десяти или одиннадцати. На ней было
только семь нитей голубых бусин вокруг талии и пять амулетов: розовых
раковин, вплетенных в концы ее волос, а тело ее было разрисовано змеями.
Она рассмеялась и сказала:
- Куда ты забрался, сын Лугальбанды? Ты пытаешься найти ворота в
подземный мир?
Я возмутился насмешкой в ее голосе. Я выпрямился, хотя она все равно
была выше меня, и сказал:
- Оставь меня в покое, девчонка. Я - мужчина.
- Ах мужчина! Вот как! Да так оно и есть, сын Лугальбанды! Ты великий
человек!
Мне было непонятно, смеется она надо мной или нет. Я весь затрясся от
негодования и бешенства на самого себя, потому что я не понимал игру,
которую она вела со мной. Тогда я был слишком молод. Взяв меня за руку,
она притянула меня к себе, как куклу, и прижала мое лицо к холмикам своих
грудей. Я почувствовал ее резкий аромат. "Маленькое божество", -
прошептала она, и опять ее тон был где-то между иронией и подлинным
почтением. Она гладила меня и называла по имени. Когда я пытался от нее
вырваться, она взяла мои руки в свои и притянула к себе так, что мои глаза
заглянули в ее глаза. Она удержала меня и прошептала: "Когда ты станешь
царем, я буду лежать в твоих объятиях!" В этот миг в ее тоне совсем не
было насмешки.
Я с изумлением уставился на нее. Я снова почувствовал странное
прикосновение ко лбу, как будто Бог всего лишь на миг касался моей души.
Губы мои задрожали и скривились, я готов был расплакаться, но не смел себе
этого позволить.
"Пойдем, - сказала она. - Тебе нельзя пропустить церемонию коронации,
маленькое божество. Тебе потом пригодится знать, как делаются такие вещи".
Она отвела меня в большой зал как раз в тот момент, когда зазвучали
флейты, затрубили трубы, послышался звон цимбал и тамбуринов: новый царь
наконец вступил в храм. Он был обнажен до пояса, в складчатой юбке. Его
длинные волосы были заплетены в косы, обернуты вокруг головы и собраны
сзади в пучок. Он зажег шарик благовоний и возложил дары перед каждым из
тронов: золотой сосуд, наполненный каким-то душистым маслом, ману серебра