"Роберт Силверберг. Талант" - читать интересную книгу автора

особо докучать вам не стану. Почти все время я провожу в
одиночестве.
- Мы приготовили для вас жилье. Кстати, моя фамилия
Карпентер - Мелбурн Хедли Карпентер. Пойдемте, я провожу
вас к вашему домику, ну а потом ждем в гости. Расскажем
вам, как здесь идут дела.
- Дела? Но... Я не собираюсь заниматься никакой
общественной дея...
Вилар осекся, нахмурился и потряс головой - ни к чему
было начинать с декларации принципов.
- Не обращайте внимания, - сказал он. - Пойдемте к моему
жилищу.
Карпентер повел его по тропке к подножию холма, там стоял
небольшой домик, окна его глядели на громадный дом с
куполом.
- Идеально, - сказал Вилар. Именно таким он и
представлял свое жилище на этой планете.
- До скорого, - Карпентер приветливо помахал рукой и
ушел. Вилар положил пальцы на открыватель двери, разомкнул
фотонный контур и вошел в домик.
Одна книжная полка, одна кровать, один чулан, один
письменный стол, один шкаф для одежды.
Идеально.
Свой единственный чемодан Вилар распаковал быстро.
Улетая с Земли, он не испытывал мук расставания с
собственностью; ему удалось взять все пожитки и легко
уложиться в пятидесятифунтовую норму субкосмического
лайнера.
Сперва появились книги, их было всего восемь. Тонкий в
синей обложке сборник стихотворений Эмиля Вилара (Лондон,
2643 г., 61 стр.). Затем "Кантос" Паунда, полные сто
восемь. Затем Библия короля Иакова, "По направлению к
Свану", полный Йетс, "Об историческом анализе" Дэвиса, пьесы
Сирил Турнье и "Греческая антология". Вот и все, что хранил
Вилар из прочитанного за всю жизнь, последнюю книгу -
единственный том Пруста - он приобрел шестнадцать лет назад.
И с тех пор считал свою библиотеку полной.
Затем последовал его скудный гардероб, одежду с привычной
методичностью он развесил в чулане и шкафу. Потом разложил
белье и прочие домашние принадлежности. Затем тонкий
конверт со стихами, написанными после 2643 года. Они все
были неопубликованными, и их почти никто не читал.
Те стихотворения, что почему-то не попали в сборник и
были прочитаны его немногочисленными друзьями, Вилар считал
запятнанными, хотя и хранил. Каждое, казалось, было
осквернено бездарными комментариями.
- Прекрасная вещь, Эмиль, - но не слишком ли длинновата?
- Необыкновенная образность - только непонятно, к чему в
одиннадцатой строке упоминается Дидона.
- Прекрасно, однако...