"Роберт Силверберг. Валентин Понтифекс" - читать интересную книгу автора

комнате. В дальнем конце ее стояла громадная жутковатая скульптура,
вырезанная из кости морских драконов - переплетенные пальцы двух
сплетенных ладоней, или, может быть, смыкающиеся клыки какой-то
колоссальной, демонической пасти. Валентин долго простоял у изваяния,
бесцельно поглаживая блестящую, отполированную поверхность. "Незавершенное
дело, сказала Тисана. Да-да. Изменяющие форму, метаморфы, пьюривары -
называй их любым именем на выбор - аборигены Маджипура, у которых
четырнадцать тысячелетий назад переселенцы со звезд отняли этот дивный
мир. Восемь лет ушло на то, чтобы понять потребности этого народа, а я так
ничего и не узнал".
Он повернулся и сказал:
- Когда я поднялся, чтобы произнести речь, то вспомнил слова главного
представителя Понтифекса: "Коронал - это мир, а мир - это Коронал". И
внезапно я стал Маджипуром. Все происходившее в любом уголке мира
проходило через мою душу.
- У вас и раньше такое бывало, - сказала Тисана. - В снах, которые я
толковала: когда вы говорили, что видели вырастающие из земли двадцать
миллиардов золотых нитей, и держали их все в правой руке. И еще один сон,
когда вы широко раскинули руки и обняли весь мир, и...
- То другое, - перебил Валентин. - А на этот раз мир распадался на
части.
- То есть как?
- Буквально. Разваливался на куски. Не осталось ничего, кроме моря
тьмы... в нее-то я и упал...
- Хорнкаст говорил правду, - тихо промолвила Тисана. - Вы и есть мир,
ваша светлость. Темное знание ищет к вам путь и собирается со всего света
вокруг вас. Это послание, мой лорд, не от Леди, не от Короля Снов, а от
самого мира.
Валентин повернулся к вроону.
- Что скажешь, Делиамбр?
- Тисану я знаю, кажется, лет пятьдесят и ни разу не слышал, чтобы с
ее уст срывались глупые речи.
- Значит, будет война?
- Думаю, что война, уже началась, - ответил Делиамбр.



2

Хиссуне корил себя за опоздание на пир. Первая официальная церемония,
на которой он присутствовал с тех пор, как очутился в кругу приближенных
Лорда Валентина, - и на тебе, опоздать на нее. Возмутительная небрежность!
Часть вины лежала на его сестре Эйлимур. Все то время, что он пытался
облачиться в красивые парадные одежды, она приставала к нему, суетилась,
поправляла наплечную цепь, переживала по поводу длины и покроя камзола,
отыскивала на начищенных до зеркального блеска башмаках пятнышки, видимые
только ей. Эйлимур было пятнадцать лет, нелегкая пора для девушки -
впрочем, Хиссуне иногда казалось, что у девушек любой возраст труден, - и
она старалась держаться властно, своевольно, вникая во все домашние дела.
Так что, своим стремлением подготовить его надлежащим образом к