"Мигель Отеро Сильва. Пятеро, которые молчали" - читать интересную книгу автора

Посвящается Марии Тересе

ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ


YVC-ALI


Самолет YVC-ALI шел над пустынной саванной. Прильнув бескровным лбом к
стеклу иллюминатора, Врач жадно ловил взглядом бегущие внизу луга, словно
хотел навсегда запечатлеть их в памяти. С тех пор как ему вернули очки, мир
опять обрел для него формы, рассеялся туман, скрывавший людей и предметы.
Из рукавов пиджака горестно выглядывали кисти рук - бледные,
изглоданные зубцами наручников, истонченные в запястьях. Даже здесь, между
облаками и небом, его правую руку, наиболее пострадавшую, цепко держал один
из тех когтистых браслетов, что вот уже сколько времени сдавливали и рвали
его тело. Со стального кольца свисала короткая цепочка, прикрепленная к
такому же кольцу на руке второго заключенного, соседа Врача но креслу.
Это был Парикмахер. Никогда ранее не пересекались судьбы этих людей,
сведенных теперь в пару с помощью металлических колец-близнецов,
предназначенных для рук одного человека. Минуты две-три Врач вглядывался в
опухшее лицо своего спутника, пытаясь распознать в нем чьи-нибудь знакомые
черты, но это было бесполезно, и он снова стал следить за плывущей внизу
саванной. Парикмахер - бакенбарды начала прошлого века и ковбойка в крупную
клетку по последней моде - не замечал Врача, не видел иллюминатора. Его
взгляд не отрывался от кабины пилота, его настороженные уши улавливали даже
чуть слышные звуки. Впервые в жизни он поднялся в воздух и, по правде
говоря, чувствовал себя прескверно. При каждом провале самолета в воздушную
яму он испуганно хватался свободной рукой за подлокотник: ему казалось, что
он падает в бездну, и от этого ощущения и от страха у него судорогой сводило
живот.
Позади, в двух креслах, сидели еще двое мужчин, точно так же скованные
одними наручниками. Ближе к окну находился Журналист - рыжеватая бородка
иконописного Иисуса и демонический профиль Харона у руля челна с
обреченными. Он помнил наизусть здешние виды и пейзажи - так часто
приходилось ему летать этим путем в дни свободы. И сейчас он лишь изредка
поглядывал в иллюминатор, насвистывая сквозь зубы мелодию старинной
мексиканской песенки ("Если с другим ушла бы Аделита ..."), порой же,
наклоняясь, что-то говорил своему "напарнику", Бухгалтеру, который был ниже
его на целую голову.
Бухгалтер - невысокий, широкоплечий и коренастый, словно портовый
грузчик, - был совсем сед, однако седина, и это легко угадывалось, не
соответствовала его возрасту, а появилась, видимо, сразу и преждевременно.
Журналист и Бухгалтер принадлежали к соперничающим политическим партиям,
даже когда-то враждовали между собой. Однажды воскресным днем при подсчете
голосов в избирательной комиссии они, разделенные лишь узким столом, едва не
пустили в ход кулаки. Теперь же они очутились рядом в этой летающей
алюминиевой галере, плывущей по небу навстречу неизвестности. Их связали
цепью, как связывают за рога двух быков одной упряжки: лишили возможности