"Влад Силин. Монополия на чудеса " - читать интересную книгу автора

третьего... слишком много поводков набрасывать нельзя: сила и безумие всегда
ходят рука об руку.
Говорят, монахи Ясны - те, что прячутся по монастырям, - носят поводок
самого Заратустры. Это выходит, пророк живет уже шесть тысяч лет. А мир до
сих пор цел. Наверное, с долгой жизнью маги становятся мудрыми, спокойными и
ироничными. Потопы, чумные поветрия и огненные горы с небес теряют для них
свою неизъяснимую прелесть.
Люди же под поводком (их называют "манарами" или "поведенными") здорово
меняются. Они перестают мечтать. Просто живут себе как живется... Нет, им
хорошо живется: ни болезней тебе, ни мыслей дурных. То, что Даша про
депрессию языком трепала, - это она кокетничала. Случайности напрочь
исчезают из жизни. То, что тебе положено, само в руки придет, а не положено,
так хоть в лепешку разбейся, ничего не будет.
Вот только это скучно... собственно, потому Дашка у меня и работает.
Еще есть у нее развлечение - романы крутить. Дело в том, что манар всегда
наперед знает, сложится у него с человеком или нет. Иногда влюбленные, чтобы
проверить свои чувства, отправляются к дзайанам. На коленях умоляют о
поводке, "дабы явить миру их вселенскую любовь и нерушимую крепость уз".
Случается, правда, что "крепости уз" и в помине нет. Неудачливые влюбленные
выходят потом из ковенских храмов - глаза в землю, щеки красные. И друг на
друга не глядят, словно незнакомы.
Но это редко. Обычно все-таки остаются друзьями.
Некоторым такая жизнь нравится. Они бы в поведенные за любые деньги, да
вот маги не хотят... Маны-то с каждого манара ("обманутого" на их жаргоне)
по-разному выходят. У одного столько, что горы мизинцем свернешь, а у
другого - песчинку чихом не передвинуть.
Это как-то связано с творчеством - потому что творить манары не умеют.
Если манар пишет песню, помидоры со смеху вянут. Картины, книги тоже выходят
не очень, хотя на вкус и цвет товарищей нет.
А еще из манаров получаются отличные друзья.
Как из Дашки, например.
Так вот, неспешно размышляя, я дошел до Веронских садов. К чугунной
ограде сада прислонилась заляпанная краской доска. Один ее конец упирался в
землю, другой нависал над садом реей пиратского корабля.
Ага, вот и приглашение! Просто и доходчиво.
Я пробежался по доске, показал метрдотелю карточку (тот сонно прикрыл
веки) и с воодушевлением вынырнул на выложенную разноцветным мрамором
площадь.
Место сразу же влюбляло в себя. Я отлично понимаю магов, что прячут
такое чудо от непосвященных.
Кое-где стояли столики. Их было мало: от одного до другого пришлось бы
кричать, надрывая горло. Дзайаны обедали с таким видом, будто, кроме них, во
всем мире никого нет. Дальний край площади обрывался в море; в синем небе
покачивались мачты пинасс, белели паруса фрегатов; море баюкало в кружевной
пене узкие стручки гондол. Что там, за морем, интересно?
Долго размышлять не пришлось. Пухленькая Коломбина - с рыжими
кудряшками и кукольным удивленным лицом - с энтузиазмом вцепилась в мой
локоть.
- Гость?! Вы - гость!
Говорила она так, словно сама идея речи приводила ее в восторг.