"Роберт Сильверберг, Харлан Эллисон. Песенка, которую пел зомби " - читать интересную книгу автора

на меня свое недовольство.
Он уже который месяц пытался вступить с ней в официальную связь,
почти с того самого дня, когда встретил ее в Контрапунтал-301. Он был
очарован и увлечен ею и, в конце концов, безнадежно влюбился. Но она
до сих пор была для него недосягаема. Он был все время рядом, но так и
не смог покорить ее. Дело в том, что он обращал на себя очень много
внимания. Она знала об этом и поэтому навсегда занесла его в категорию
людей, абсолютно неподходящих для более или менее продолжительной
связи.
Она смотрела вниз, облокотившись на балкон. Ждущая. Строгая.
Изящная девушка с медового цвета волосами и светло-серыми, почти
алюминиевого оттенка глазами. Пальцы ее были слегка согнуты, словно
готовились опуститься на клавиши. В голове у нее вечно звучала музыка.
- Говорят, Бек был в Штутгарте просто великолепен, - отважился
сказать Ирасек.
- Он играл Крейцера?
- И еще Тимиджиана: шестую, и "Нож", и немного Скарлатти.
- А Скарлатти что?
- Не помню. Говорили, но я забыл. Все встали с мест и устроили
ему десятиминутную овацию, а Музыкант сказал, что никто не слышал
такого великолепного исполнения с того...
Огни начали постепенно гаснуть.
- Он просыпается, - перебила Рода, подавшись вперед. Ирасек
уселся на место, убрав свою шоколадку.

***

Пробуждение к жизни всегда было серым. Цвета алюминия. Он знал,
что уже заряжен, знал, что распакован, знал, что когда откроет глаза,
то окажется около сцены, а рядом будет стоять служитель, готовый
вывести на сцену пульт с клавиатурой ультрацимбало, а перчатки будут
обязательно лежать в правом кармане. На языке будет привкус песка, а в
голове - серая пелена воскресения.
Нильс Бек не торопился открывать глаза.
В Штутгарте был провал. Он один знал, какой провал. Тими тоже
понял бы, подумал он. Он бы вскочил с места во время скерцо, и содрал
с моих рук перчатки, и обругал бы меня за убиение его видения. Потом
мы пошли бы вместе выпить темного, с привкусом ореха, пива. Но
Тимиджиан умер. Умер в двадцатом, сказал себе Бек. За пять лет до
меня.
Я лежу с закрытыми глазами, я сдерживаю дыхание. Заставляю легкие
засасывать воздух как можно тише, голосовые связки - дрожать
неслышней, чем полет совы. Они думают, что я бездействую, что чувства
зомби не включены. Что я все еще мертв, действительно мертв, не...
- Мистер Бек!
Он открыл глаза.
Распорядитель выглядел словно член секты душителей. Он знал этот
тип людей. Небритый подбородок. Мятые манжеты. Скрытый гомосексуалист.
Тиран для всех на сцене, за исключением, наверное, мальчиков из хора,
приглашаемых в закусочные Ромберга или в кондитерские Фримла.