"Александр Силецкий. Потешный двор" - читать интересную книгу автора

Но сегодня я наконец-то сумел выкроить время - и отправился туда.
Поразительно: все осталось практически таким же, как и на моей памяти.
С час, наверное, бродил я возле дома, вспоминая те или иные места, что
были связаны с нашими играми, и вспоминал, конечно, Левушку, даже постоял
минут десять под его балконом, надеясь вдруг увидеть этого чудака из моего
детства, но никакого сказочного "вдруг" не произошло.
Не хотелось, да и грешно было думать об этом, но я где-то слышал или
читал: такие, как Левушка, не задерживаются долго на землеs
Случайно забрел я в узкий простенок, образованный торцом нашего дома и
длинным каменным гаражом, - ах, до чего ж славно бузили мы когда-то в этом
уголке, черт знает что порою вытворяли, выпивали, став постарше, и с
девчонками не в шутку обжимались, сколько жалоб от соседей поступало, и не
перечесть! - и тут мое внимание невольно привлекли четыре странных рисунка,
сделанных углем на оштукатуренной стене. Стену, судя по всему, как
построили, так никогда уж и не подновляли, и потому практически все, что на
ней писали или рисовали, сохранилось до сих пор.
И это - в том числеs
Четыре профиля в шляпе, грубых, неумелых, и у каждого на носу, почти
на самом кончике, виднелась четко обрисованная ямка, словно впадина, какая
образуется, когда удалят большой фурункулs
Я ни секунды не колебался, я мог бы сразу и без малейшей запинки
сказать, кто автор этих рисунков, и не оттого, что видел их где-нибудь
прежде, - просто я знал, что только один человек на свете способен был эти
профили изобразить именно так - в шляпе и с ямкой на носу.
Левушка!
Бедный парень, как мы издевались, смеялись над ним, в общем-то даже не
считая его за человека, а он ни разу не обиделся на нас, и это казалось
тогда противоестественным, и уж тем более противоестественной казалась
мысль, что Левушка может мечтать, на что-то уповаяs
О той истории со шляпой все мы быстро позабыли, но Левушка - нет, вот
он-то не забыл ничего, он помнил, как смотрелся в оконное стекло, как
преобразилось в тот миг его лицо, как кричали мы ему: "Премьер-министр!
Профессор!" и, потешаясь над его уродливостью, несли похабно-радостную чушь
про бородавку на его носу, - он ничего не забыл, но все воспринял по-своему
и начал тогда тайком, чтобы не дай бог кто увидел, ходить в этот простенок
и рисовать профиль за профилем, самого себя в шляпе, однако без того
дефекта, который, по Левушкиному убеждению, и был всему виной.
Случайно он увидал себя в окне таким, каким, чем черт ни шутит, мог бы
быть, и за причину, помешавшую заполучить нормальное лицо, нормальное, не
шутовское, место в жизни, вероятно, посчитал, по глупости своей, сущий
пустяк - вот эту бородавку на носу, которую и стремился в своих неуклюжих
рисунках изъять, подчеркнуто изъять, полагая, что таким образом утверждает
себя в будущем.
Мне сделалось грустно - ведь в общем-то мы Левушку почти не знали, да
и не желали знать, смеясь над ним, - и я ушел со двора моего детства, уехал
домой, дав себе слово не возвращаться сюда никогда, хотя нет, не уверен,
быть может, я не удержусь и все-таки когда-нибудь, если мне будет плохо,
безвыходно плохо, примчусь опять на этот двор, снова зайду в простенок и
стану смотреть на четыре смешных профиля, утешая себя тем, что все,
возможно, обратится к лучшему и все исправится, достаточно лишь удалить из