"Притяжение страха" - читать интересную книгу автора (Бароссо Анастасия)

Глава 12 ТАЙНА

Она ела. Купалась. Снова ела, снова купалась. Смотрела на замок.

Любовалась веселой гармонией «игрушечных» круглых башенок. Соблазнялась видом сосен и извивами пологой дорожки, поднимающейся к вершине утеса, падала в долгий усыпляющий транс, представляя, как станет бродить по уютным закоулкам внутри крепостных стен… Но так и не смогла туда пойти. Слишком обидно. Слишком трудно было бы совершить прелестную прогулку теперь, одной, сознавая, что еще вчера у нее был реальный шанс отправиться туда с умопомрачительным мачо.

Юлия баловала себя весь день, упрямо и целенаправленно.

В отель она возвращалась с опустевшего пляжа, пошатываясь от долгих купаний и изнуряющих солнечных ванн. И, тем не менее, выбрала дальний путь, специально сделав крюк, чтобы на одной из крохотных площадей старого города накупить дорогих, потрясающе красивых и совершенно не нужных обновок.

Съела огромное кремово-розовое суфле в малюсенькой частной пекарне-кафе, запив его чашкой латте. Забила всю сумку засахаренными фруктами и конфетами ручной работы, приобретенными там же у красивой и строгой, как испанская королева, хозяйки. Она даже выпила в нижнем баре «Дон Жуана» порцию амаретто со льдом перед тем, как подняться в номер.

Она старалась. Хотела. Но у нее так и не получилось отвлечься от всех этих странных мыслей, мистических догадок и сумасшедших предположений, что со вчерашней ночи не давали спокойно наслаждаться прелестями дивного городка. Один плюс в этом, правда, был. Абсолютно некогда и незачем стало думать о прошлом. И это уже было неплохо. Но — и не совсем хорошо.

После теплого душа, после тупого лежания на кровати с пультом в руках перед выключенным телевизором, после фанатичного втирания в кожу тела, рук, ног, лица и шеи бесконечных душистых кремов, у нее начался такой душевный зуд, что она чуть не закричала что-то, перегнувшись через перила балкона, невозмутимым немцам, уже собравшимся внизу на «коктейль».

Она металась по номеру, как тигр по клетке, по сто раз перекладывая с места на место вещи, бестолково хватаясь то за книжку, то за бутылочки ликеров в холодильнике, то за голову. Раз десять она брала в руки голубой конверт и столько же раз откладывала его в сторону. В конце концов, стало понятно, что по любому нужно куда-то выйти, чтобы не сойти с ума.

Снова тащиться в «Трамонтану» казалось немыслимым — такая экзотика хороша лишь в малых количествах. Антонио, несмотря на письменное обещание, что-то не торопился ее разыскивать. Феерический роман с доном Карлосом она профукала окончательно и бесповоротно… Вспомнив об этом, она больно прикусила губу, чтобы не разреветься. Но зато она поняла, куда сейчас пойдет.

Торжественно пообещав себе по возвращении напиться амаретто до чертиков в глазах, Юлия стала деловито собираться.

Ее тянуло туда именно так, как злоумышленника тянет на место преступления. Она знала — там это все станет более реальным. Сидя там, ощущая ночной ветер, вдыхая острый аромат моря и видя равнодушно-насмешливые подмигивания волн, она сможет быстрее поверить в то, что это было на самом деле. В то, что он стоял там, спрятав красивые руки в карманы черных широких штанов. Стоял и смотрел на нее. И даже, в какой-то момент, почти дотронулся до ее кожи… Юлия зажмурилась и застонала мысленно от этого воспоминания.

Краситься на этот раз она, конечно, не стала. Причесываться особенно — тоже. Она даже не мыла голову после пляжа, и теперь белые слипшиеся пряди облепили голову волнистыми линиями, как спящие змеи в прическе медузы Горгоны. Она надела длинный сарафан из синей марлевки, который выполнял функцию пляжного костюма, сверху накинула маленькую джинсовку. Ветер сегодня был сильный, не в пример вчерашнему. А на море он, скорее всего, еще сильнее.

Безучастно пройдя мимо всепонимающего портье, немцев в баре, шумного народа, толпящегося у сувенирных лавок, она спустилась на темный пляж.

…Луна вновь была в облаках. Но они неслись по небу нескончаемым фронтом так быстро, ровно и постоянно, что казалось, они стоят на месте. И что это именно луна, одурев, несется куда-то, как золотой беспощадный бумеранг.

Юлия подходила к той самой лодке, невольно ускоряя шаги. Не терпелось восстановить ту ситуацию в мельчайших подробностях. Вызвать ее в памяти, как гипнотизер вызывает у сорокалетнего пациента ощущения давно забытого детства. Она так замечталась, так опьянела от одних только этих мыслей, что не заметила самого главного. А когда заметила — было уже почти поздно.

Черный силуэт с серебряными волосами…

Он был похож на одну из горгулий в Готическом квартале. Мощная сгорбленная спина, голова упала на руки, скрещенные на согнутых коленях. Сначала Юлия не поверила себе. А когда поверила — решила, что это судьба. Ну, или, как минимум — сатисфакция!

Она, еще постояла с минуту не двигаясь, просто молча, глядя на него, чтобы поверить. Сколько он уже здесь?

Несколько минут? Или часов? Или… Не важно. Сейчас она подойдет бесшумно, совсем-совсем близко — хотя на самом деле ужасно хочется закричать и кинуться к нему бегом — но только тогда, а не раньше, она проговорит спокойным вальяжным голосом прямо ему на ухо: «Буэнос ночес…»

— Буэнос ночес, Юлия.

Он даже не поднял головы. Как он узнал?! Услышать ее было невозможно. Она подкрадывалась бесшумно, и волны в любом случае гасили все другие звуки — сегодня штормило… Видеть ее он тоже вряд ли мог — если голова у самого была спрятана чуть ли не между колен… Однако он снова поздоровался с ней раньше, чем она с ним. И поэтому ей снова пришлось вздрогнуть от испуга и неожиданности.

— Я думал, вы не придете. Вы сегодня ни с кем не ужинаете?

Так он ее здесь ждал?!! Юлия чуть не рассмеялась. Счастье, изумление, торжество и благодарность так обожгли вдруг горло крепким коктейлем, что слезы заблестели на вечно готовых заплакать глазах. И она с трудом подавила порыв броситься на шею этому надменному гранду, крепко расцеловав его и прижав к груди.

— Н-нет…

— Ну что ж…

Юлии чуть не стало его жаль — таким печальным и покорным был этот тон. Почему-то действительно показалось, что он страдает и мучается гораздо больше, чем она. Но Юлия ошиблась.

Вдруг повернувшись, он ослепил ее в темноте улыбкой — такой ликующей, радостной и ироничной, что она опешила.

Ко всему прочему осмотрел ее с ног до головы медленным оценивающим взглядом. Юлия беззвучно застонала от осознания незамысловатости своего вида.

— Вы прекрасно выглядите, — сделал он неожиданный вывод.

Ей ничего не оставалось, как пробормотать, смущенно зардевшись:

— Спасибо…

Сам он был, как вчера, и, скорее всего — как всегда, безупречен и небрежен. Поражая простотой, лаконичностью и грацией движений, он слез с лодки, оказавшись рядом с Юлией. От чего у нее сделалось нехорошо с дыханием.

— Сегодня на берегу неуютно…

Он посмотрел на несущиеся вдоль моря рваные облака. Между ними мелькала время от времени яркая, как фонарь, неполная луна.

— Так вы еще не ужинали?

— Так… чуть-чуть…

— Пойдемте.

Не утомляя себя долгой ходьбой, они уселись на террасе «Минервы». И к Юлии тотчас подскочил тот самый длинноносый официант, что обслуживал ее в первый день.

— Сеньорита! Суп «А-ля Маринера»? Си?

Увидев с ней дона Карлоса, он чуть не потерял дар речи. По крайней мере, начал вдруг заикаться. Ему на выручку уже спешил седовласый метрдотель.

— Вы здесь питаетесь? — Карлос слегка приподнял красивые брови.

— Всего один раз… — пробормотала Юлия, опять в растерянности разглядывая в меню незнакомые названия.

— Вы сделали хороший выбор. Я, лично, ем только здесь, когда бываю в Тоссе. Это единственное место в городке, где можно найти приличное вино.

Интересно, что такое «приличное вино» в его представлении? Лучше об этом не думать. Но думать об этом пришлось. Смущаясь все больше под почтительными взглядами пожилого метрдотеля, Юлия слушала незнакомые красивые названия, произносимые бархатным баритоном.

— У вас еще остался «Маркиз де Рискаль» восемьдесят второго года?

— Всего две бутылки, — уважительно ответил метр, — это уже коллекционное вино…

— Вот и отлично. Юлия, как вы относитесь к коллекционной Риохе?

Решение пришло неожиданно, и как многое из того, что приходит неожиданно, оказалось верным. Повернувшись к двум огромным стеклянным кувшинам, выставленным у входа, она уверенно сказала:

— Я хочу сангрию.

— Что?! — одновременно изумились они.

— Сангрию-шампанское. Давно мечтала попробовать… Сейчас, по-моему, подходящий случай? — невинно-кокетливо улыбнувшись, Юлия захлопала ресницами.

— Что ж… — судя по всему, дона Карлоса немало повеселил этот выбор, — в таком случае принесите нам, пожалуйста, графин сангрии и… две порции тостадо кон оли-оли.

Метрдотель поклонился, пряча в усах тонкую улыбку.

Через минуту на столе был большой пузатый графин с торчащей из него длинной деревянной лопаткой. Желто-золотистые пузырьки рвались вверх, выплывая из-под кусочков апельсина и яблок, живописно лежащих на дне. А еще через пару минут, перед Юлией оказалась тарелка с двумя кусками прожаренного белого хлеба, головкой чеснока и одним сочным помидором. Теперь пришла ее очередь изумляться.

— Что это? — спросила она.

— Ну, если уж мы пьем напиток простонародья, я решил угостить вас истинно национальной закуской. Имейте в виду, если вы где-нибудь закажете тостадо кон томато кон оли-оли, местные высоко оценят ваш выбор. К тому же, это вкусно. Попробуйте.

С этими словами дон Карлос взял со своей, такой же, как у Юлии, тарелки головку чеснока. Она смотрела, как сильные смуглые пальцы с идеальным маникюром ловко очищают от жесткой кожицы молочные выпуклые дольки. Макнув одну из них в крупную соль, горкой насыпанную на тарелке, он стал натирать хлеб чесноком. Он делал это с достаточно сильным нажимом, и жесткая поджаренная корочка быстро покрылась липким ароматным соком.

Тем временем официант налил в их бокалы пузырящуюся сангрию, и Юлия, предвкушая необыкновенные ощущения, пригубила напиток.

На вкус это все оказалось вовсе не таким заманчивым, как на вид — ледяной сладкий газированный компот с легким привкусом прокисших фруктов. Дон Карлос, продолжая заниматься чесночным бутербродом, с любопытством наблюдал за ее реакцией. Любопытство это было откровенно ироничным, а потому почти оскорбительным. Именно поэтому, Юлия допила, не отрываясь, весь бокал. И, поставив на стол, дождалась, когда официант заново его наполнит… Чуть продрогнув от холода в желудке, в руке, которая держала бокал, и от ветра, треплющего полотняные навесы над витринами «Минервы», она наблюдала за тем, как руки Карлоса, не боясь испачкаться, безжалостно сдавили половинку помидора. И теперь поливали хлеб кроваво-красным соком, текущим из него. Все было готово за какие-то три минуты. Юлия не успела налюбоваться завораживающим зрелищем, а рука с дрожащими на пальцах розово-красными каплями, уже протягивала ей сочный пахучий хлеб.

— Попробуйте, — учтиво предложил он, — отменно сочетается с вашим напитком.

Как ни странно, это оказалось правдой. Солено-острая горечь хлеба удивительным образом подчеркивалась сладостью фруктового игристого вина. Нехитрое, но от этого не менее вкусное сочетание — что-то вроде биг-мака с кока-колой. Судя по тому, с каким аппетитом дон Карлос откусил от своего бутерброда, который он приготовил еще быстрее, чем Юлин, намазав на него в два раза больше чеснока, она поняла, что, скорее всего, он не собирается с ней целоваться. По крайней мере — сегодня. А жаль.

Любуясь им, она твердо решила не повторять вчерашних ошибок. Раз уж она встретила его тогда, когда уже не надеялась на встречу, то будет полной дурой, если упустит во второй раз!

— Да, и правда — очень вкусно, — говорит Юлия, принимаясь за второй бутерброд, который сотворила сама, руководствуясь подсказками удивительного человека, сидящего напротив. — А вот суп рыбаков мне как-то не очень… — она скорчила уморительно-брезгливую гримасу.

— В любой национальной кухне существуют проходные вещи и истинные шедевры… В Испании их немало. Я как-нибудь угощу вас по-настоящему вкусным блюдом.

Это «как-нибудь» загудело в голове торжественным праздничным колоколом так звонко, что ничего другого Юлия уже не слышала и не разбирала. И потому только кивнула, рассеянно улыбнувшись, его следующей фразе.

— Такая непринужденная обстановка… — констатировал дон Карлос, смачно облизывая выпачканные помидорным соком кончики пальцев, — демократичная еда… Мне кажется… теперь удачный момент, чтобы нам перейти на «ты»?

Ужасно неприлично, но больше всего на свете хочется разглядывать его лицо. Изучить черты. Разгадать секрет привлекательности. Неужели дело только в ухоженности? Или все-таки действительно есть нечто неуловимое, властное, называемое харизмой, аурой, притяжением или магнетизмом? Так хочется и нужно это узнать… что она старается вообще не смотреть на него. Или смотреть как можно меньше. Как на случайно встреченную на улице звезду экрана не смотрят из ложной интеллигентности, чтобы не показаться слишком любопытным и навязчивым. И от этого получается, что она ведет себя как заносчивая манерная дура… Необходимо срочно менять тактику. Пока не поздно.

— Так мы пойдем осматривать замок? — Юлия лукаво сощурила не защищенные косметикой глаза, кокетничая напропалую и наобум. — Сегодня для этого достаточно подходящая погода?

Карлос удивленно вскинул металлически-серые глаза. Потом мельком взглянул на небо. — Конечно… Если ты уже наелась.

Ветер резвился на замковых улочках, вился вокруг, навязываясь в спутники, молчаливый, но неугомонный. Юлия и дон Карлос шли рядом, плечом к плечу, изредка разделяясь, чтобы рассмотреть подробнее табличку на стене или фигурку мадонны за кованой решеткой. И всякий раз, после такого разделения, ей приходилось бороться с порывом взять его за руку. Сам он, понятное дело, таких попыток не совершал. Он рассказывал легенду.

— Скорее, это даже не легенда, а… сказка.

— Сказка?

— Детская сказка о летучем мышонке… Видишь эти две башни друг напротив друга? В одной когда-то поселились и с тех пор всегда жили летучие мыши…

Он рассказывал о счастье и одиночестве отважного, доброго мышонка, который не пожелал жить в мрачной башне и путать по ночам маленьких детей. Медленно, но верно увлекая ее все дальше вглубь замковых улочек и лестниц, он говорил о предательстве и непростом выборе, иногда показывая руками на старинные перила или часть полуразвалившейся каменной кладки… а она видела только его серебряные волосы. Плечи под черным шелком рубашки. Совершенный профиль на фоне лунного неба.

У одной из стен дон Карлос остановился, спрятав руки в карманы — как вчера. А потом вдруг достал небольшую плоскую коробочку.

— Я хочу сделать тебе подарок.

Уже подарки?! Кажется, она не так уж плохо справляется с ролью материальной девушки. Наверное, удивление, испытанное Юлией, отразилось на ее лице.

— О, ничего особенного. Просто пустяк… но мне кажется, он тебе подходит.

С этими словами он открыл коробочку. И в красивых руках засверкало нечто цвета его глаз.

Это был маленький, размером с десятикопеечную монету кулон из серебра на тонкой серебряной цепочке. У Юлии дрогнула рука — так, словно она принимала в дар, по меньшей мере, бриллиантовое колье.

— Посмотри, кто там изображен, — посоветовал дон Карлос.

С трудом различая сейчас вообще что-либо, Юлия все же вгляделась в кружок, мерцающий у нее на ладони.

В центре отполированного диска был выпуклый летучий мышонок с маленькими крылышками и большой глазастой головой — так иногда изображают мультяшных героев. Юлии хотелось засмеяться и заплакать одновременно. Дабы не нарушать имидж роковой женщины, она не сделала ни того ни другого.

— Надень его… — снова попросил он.

Она уже подносила к шее растянутую в пальцах серебряную нить, как вдруг — сегодня точно был день озарений! — вдруг ей пришла в голову замечательная мысль. Словно завзятая обольстительница из какого-то фильма про красивую жизнь, посмотрев предварительно на Карлоса долгим значительным взглядом, Юлия произнесла:

— Надень ты.

Медленно, и даже как-то нерешительно, он забрал украшение обратно у нее из пальцев. Кажется, сегодня этот дон не на шутку удивлен и позабавлен ее поведением. Только — зачем же так напрягаться?!

Вроде бы неохотно, он все-таки становится позади нее. Окружает шею неощутимым кольцом рук. Неуловимое прикосновение его пальцев и его дыхание на затылке — этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы вдруг остро захотелось приникнуть щекой к его руке, прижав ее к своей шее, потереться, как кошка… Немыслимо даже представить себе такое — но тело само, отдельно от мыслей, уже делает еле заметное движение — еще секунда, и она почувствует его кожу… Дон Карлос, словно почувствовав опасность, быстро отдернул руку. Кулон повис на шее, неощутимой прохладой пощекотав выемку между ключиц. Юлия обернулась, уже зная, как больно будет сейчас, когда она ударится о серебряный взгляд.

— Спасибо… — прошептала она, отважно глядя на него через плечо, — пойдем дальше?

Неужели это прозвучало так двусмысленно? Он странно смотрит на нее. Словно удивлен и на что-то решается.

Резкий порыв ветра срывает нежные цветки с вьюна, оплетшего внутреннюю стену замка. И Юлия с Карлосом оказываются, вдруг, осыпанными дождем из шелковистых ало-красных лепестков. Луна в разрывах облаков все чаще возникает ослепительной золотой брошью.

Когда он смотрит туда — неясная мука накрывает тенью его лицо. Страдание и… гнев. Будто он хочет взглядом испепелить, взорвать, уничтожить живописный южный небосклон. Юлия давит в себе нелепое желание спросить — не она ли причиной таких разрушительных эмоций. И тут происходит нечто ужасное.

— Я провожу тебя до отеля.

Оказывается, так бывает. Чтобы одновременно земля ушла из-под ног, а небо рухнуло на голову со всей тяжестью рока.

Она молчала, потому что не могла говорить — горло сдавили стыд, разочарование и что-то еще, похожее на горе. Она просто стояла и смотрела на него, не в силах ни ответить, ни спросить.

— Я забыл сказать. У меня сегодня еще одно важное дело в Барселоне.

— Дело? — наконец выдавливает она. — Но ведь сейчас… ночь?

— Мои дела не связаны со временем суток…

— И ты, вот сейчас, поедешь в Барселону?!

— Ничего, — он беспечно пожал плечами, — я все равно никогда не остаюсь здесь на ночь… Предпочитаю спать в своей домашней постели.

— Ты… каждый вечер едешь отсюда домой? Но ведь это километров сто!

— У меня быстрая машина.

— Да, не сомневаюсь…

Ветру, в конце концов, удалось разметать упрямую облачность. И теперь лишь жалкие остатки ее рваными клочьями висели по краям неба. В середине его безраздельной хозяйкой властвовала сверкающая, как огромный новенький серебряный кулон, почти полная луна.

— Так я провожу?

Как ему, однако, не терпится свалить отсюда.

— Нет, спасибо.

— Но это вовсе не трудно — даже по дороге. Моя машина рядом с отелем…

— Я пока не хочу в отель.

— Но… сейчас ведь — ночь.

— Да. И у меня по ночам не бывает никаких важных дел.

— Ты предпочитаешь остаться здесь?

— Я еще погуляю. Мне тут понравилось, спасибо за увлекательную экскурсию.

Он растворился в темноте так же стремительно, как и вчера. И это было просто отлично. Еще секунда — и он увидел бы, как недопустимо позорно меняется Юлино лицо.