"Андрей Сидоренко. Молитва для Эльзы (быль в трех частях)" - читать интересную книгу автора

жил в моем непонятном мире и удивлялся ему, как я, или иначе, пусть.
- Видишь, как здесь все интересно, - говорю сыну, имея, наверное, ввиду
и небо, и землю, и четырехэтажный роддом с обветшавшим фасадом, и
асфальтированную дорогу около того роддома, и автомобиль моего старшего
брата марки М-2141.
Мне очень хотелось произвести на ранний сыновий ум неизгладимое
впечатление от начала жизни, но я не знал, как точно это сделать, и поэтому
моежелание так и осталось у меня внутри, невысказанное. Но я почему-то
надеялся, что сын и так меня поймет. Глупо, конечно. У него отдельная
человеческая жизнь, в другом времени,и мыслисовсем о другом, невзрослые
совершенно они.
Я попытался представить себя новорожденным, и что должен чувствовать,
если неделю назад тебя вынули из тесного промежутка и поместили в огромный
мир, конца и края которому нет. Стало страшно и искренне захотелось
оберегать отпрыска, чтоб тот перестал пугаться, а начал спокойно думать и
организовывать свое существование.

Сколько себя помню, папавечно чем-то руководил: то больницей, а то
другим медицинским учреждением.Каждое утро ровно в 8-00 к подъезду
подкатывала важная черная машина. Папа садился на переднее сидение и уезжал
далеко. А вечером возвращался ужинать, смотреть телевизор и спать, чтоб
назавтра увидеть следующий день и сделать то же самое в нем снова.
Почему-то с детства мне не очень нравились начальники. Наверное,
оттого, что я стеснялся оказаться когда-нибудь на их месте и на виду у всех,
то ли отчего-то добавочно еще. Папино высокое положение мне, конечно,
приходилось терпеть, но только как неизбежный факт. Хорошо, что этот факт
никак не отражался на моей судьбе. Кроме машины в 8 утра папа ничем
особенным не располагал.
Сначала не было ничего, потом только я один. Потом у меня появился
заместитель директора, энергичный мужчина на красных "Жигулях", потом
проектировщики - милые женщины, инженера - хорошие ребята, старшие
прорабы-мужчины в годах и прорабы просто - те помоложе, бухгалтер - свой в
доску, секретарь - девушка с машинкой, сторож на складе - вор инвентаря и
пролетариат, побригадно сгруппированный, и понеслось: командировки,
договора, сметы, авансы на приобретение материалов, прибавочная стоимость,
уклонение от налогов. Жизнь превратилась в кошмар - меня начали величать по
имени-отчеству, отчего казалось, будто мне скоро на пенсию.
Рабочий бригадир, сутулясь, заходит в кабинет, зачем-то извиняясь, а
его подчиненные вообще стесняются показываться - ждут, куря на лавочках под
сливами во дворе. Никаких таких порядков я не устанавливал. Они сами
организовались, видимо, на основании старой закваски трудящейся массы.
Находясь три года в шкуре капиталиста, к отчеству я так и не привык,
несмотря на то, что слышал его раз по сто на день. По мне так: жить научным
сотрудником, ходить в свитере с оттянутым горлом, стричься раз в год и не
бриться совсем. По мне еще: сидеть у костра на земле и петь беспечные песни
от малоимущих вольных сочинителей, надрываться под тяжестью рюкзака, идя к
какой-нибудь странной для обычного гражданина цели, вроде вершины горы. Мне
нравятся задорные простоволосые женщины в джинсах и кедах, мне нравится
Герман Гессе. Чего я тут забыл?
Подъезжаю на стройку в черной машине с шофером, хожу по объекту труда и