"Борис Сичкин. Мы смеемся, чтобы не сойти с ума " - читать интересную книгу автора

советская власть и бигуди осмотреть не догадаются. Так и вышло, только у
Симы очень болит шея, все-таки каждый весил три кило. Пусть Рая до отъезда
тренирует шею, у тебя шея, конечно, покрепче, но ты ж в бигудях не поедешь.
Как нам сказали, в Америке иконы сейчас идут слабо, а ты знаешь, израильтяне
из голландского посольства совсем обнаглели и хотят за провоз 20 процентов.
Марк, вот прошло, казалось бы, всего несколько дней, а мы уже очень
соскучились. Все со слезами на глазах вспоминают твое последнее напутствие:
"Я рад и счастлив за вас, что вы покидаете эту омерзительную страну,
кошмарное наследие двух мерзких карликов: картавого сифилитика Ленина и
рябого параноика Сталина. Дай вам Бог!" А как мы смеялись на проводах, когда
ты сказал, что был и остаешься убежденным сионистом, а все твои якобы
русские песни на самом деле основаны на еврейском фольклоре, сел за рояль,
начал их одним пальцем наигрывать и объяснять, из какого синагогиального
кадиша они взяты... Короче, ждем тебя и Раю с нетерпением, дай Бог, уже
скоро.
Крепко обнимаем, целуем Арон, Пиля, Сима, Двойра и Ревекка".

Как мне впоследствии сообщил конферансье Борис Брунов, Фрадкин тут же
побежал в КГБ и начал клясться, что у него нет икон и валюты, и он никуда не
собирается ехать. Там (еще раз) прочитали письмо и, пытаясь сохранить
серьезное выражение лица, посоветовали успокоиться, его никто ни в чем не
обвиняет, многие получают вызовы, но если он не и собирается уезжать, ему не
о чем волноваться. Фрадкин, тем не менее, был в панике, жена Рая на нервной
почве начала курить.
Забегая вперед, второй вызов и письмо, но уже на адрес домоуправления
"для Фрадкина" и якобы от другого лица я послал из Италии и третье, на адрес
Союза Композиторов РСФСР Родиону Щедрину для Фрадкина из Нью-Йорка.
Второе письмо:

"Привет, Марик!
Сразу по делу: твою капусту и рыжье получил, но с летчиками больше в
долю не падай - они засветились. Канай в Севастополь, свяжись с кентами и
попробуй зафузить моряков атомных подводных лодок. Как договаривались, я
откусил три косых, остальное твое, тебя ждет. Антиквар превращай в зелень,
его не втырить и могут закнокать. Вообще, ходи на цирлах, подальше от
катрана, шныров и козырных - тебе сейчас самое время лепить темнуху. Учти,
телефон прослушивается - ботай по фене. Слыхал парашу, как ты вертухаям
туфту впаривал - все правильно, пока не откинешься, хиляй за патриота. Вся
маза тебя ждет, на любой малине будешь первым человеком, братва мечтает
послушать в твоем исполнении песни Шаинского. Поменьше пей и чифири, а то,
что Рая шмалит дурь, не страшно - главное, чтоб не села на иглу. Бывай, до
встречи. Валера".

Фрадкин потерял сон, не помогали сильнейшие снотворные, снова побежал в
КГБ, потом в домоуправление, ходил по квартирам, бился в судорогах и кричал,
что он не имеет к этому никакого отношения, а все это провокации Сичкина.
Рая курила одну за одной и дошла до 4-х пачек в день. В КГБ хохотали до слез
и с нетерпением ожидали следующего письма и очередного визита идиота.
Письмо третье: