"Сергей Шведов. Зверь " - читать интересную книгу автора

приходилось отмахиваться от них ветками. Занудная работа.
- Вот тебе и природа, - взвыл Воронин, обиженный на весь белый свет. -
Дайте мне какого-нибудь поэта, я ему морду набью.
- Ах лето красное, любил бы я тебя, когда б не зной, не комары да
мухи, - вздохнул Клыков, потерявший значительную долю природного оптимизма.
- Сам сочинил? - удивился Герман.
- Ох уж эти мне юристы, - покачал искусанной головой Славка, - сухие,
черствые и малообразованные люди. Пушкин это написал, неуч. Большой
ценитель природных красот и деревенской жизни.
С классиком Воронин спорить не стал, зато обратился со слезной
просьбой к Маше. Девушка окинула взором приунывших поисковиков и дала добро
на привал. Воронин направился было к чудной полянке, заросшей изумрудной
кудрявой травкой, но был остановлен грозным окриком лесной жительницы:
- Это топь!
Герман не поверил. По его мнению, такого просто не могло быть. Ведь
должны же эти кустики на чем-то расти. Не говоря уже о белотелой березке,
которая шелестела зеленой кроной едва ли не в самом центре поляны.
- Сказано же, не сворачивать с тропы! - набросилась на неслуха Маша. -
Кто вас потом будет оттуда вытаскивать!
Недоверчивый Герман все-таки сделал два шага в сторону поляны и тут же
с ужасом отпрыгнул назад, оторопело уставившись на воду, которая мгновенно
заполнила оставленные им на мягкой земле следы.
- Как дети прямо, - покачала головой Маша. - Десять минут посидим и
снова в путь. До темна мы должны выбраться на твердую землю. Иначе беда.
Наученный горьким опытом Воронин присел на рюкзак в шаге от Маши и
попросил у Славки сигарету. Он где-то читал, что гнуса можно отпугнуть
дымом. Черта лысого он отпугнул. Воронин закашлялся и бросил недокуренную
сигарету на землю. Маша тут же затоптала чуть тлеющий огонек ногой и
укоризненно глянула на Германа.
- Так вода ведь кругом, - попробовал он оправдаться.
- Все равно нельзя, - твердо сказала Маша. - Огонь дает жизнь, но он
же ее отнимает.
- А скажи мне, красавица, что ты делала в гостях у Останина? -
раздраженно спросил Герман, обиженный ее нравоучительным тоном.
- Это который Останин - москвич, что ли? Так меня Василий Иванович
попросил к нему зайти. Я ведь снимаю комнату недалеко от гостиницы.
- Зачем?
- Передать записку.
- А что было в той записке?
- Откуда же мне знать? - удивилась Маша. - Я ее не читала.
- А как москвич отреагировал на записку?
- Развернул, нахмурился, хотел выругаться, наверное, но взглянул на
меня и сдержался.
- Что еще?
- Угостил меня конфетами. Добрый был дядечка, но какой-то испуганный.
Мне так показалось. Он и меня не сразу в комнату пустил, все спрашивал, кто
я и откуда. А он действительно умер?
- Умер, - вздохнул Воронин. - Все мы смертны.
- Нет, не все, - возразила Маша. - Он живет уже целую вечность.
- Это ты про Машкиного сына? Ты его видела?