"Владимир Николаевич Шустов. Человек не устает жить " - читать интересную книгу автора

Корам популё, корам публике - открыто, при всем народе поименно перечислили
весь экипаж "голубой двадцатки": тебя, Колтышева, Коломийца...
- Эй, стратеги?! Опять? Не резвитесь, дайте послушать.
- Эти пунктирные линии, - продолжал между тем командир, - маневры
"голубой двадцатки". Видите, как прикрывал Ковязин машину Новикова? Комару
не проскочить было в этакие зазоры. Бой с "мессерами" обе машины провели
стадухинским ястребкам на зависть. Да, да! Стадухин и верить не желал, что
мы в одном бою сбили два "мессера". И каких? Новейшей конструкции
"мессершмитты"! В общем и целом, у Ковязина в той драчке было все от
истребителя - и быстрота реакции, и натиск, и меткий огонь, и - прошу
обратить внимание! - маневренность. Вы поняли, о чем я говорю? Я говорю о
том, что маневренность - наше оружие. И Ковязин убедительно доказал это.
Опыт его надо использовать всем. И, кроме того, дерзать, самим дерзать! Экс
нихиле нихиль! - из ничего - ничего не получается! - при этом командир
метнул на Сбоева предельно выразительный взгляд и не без причины: именно
Сбоев завез в полк римские и греческие изречения. Отец Алексея преподавал в
Томском университете латинский язык, занимался эпиграфикой. Он воспитал в
сыне глубочайшее уважение к предмету своего увлечения. И Алексей с детских
лет поражал сверстников мудрыми высказываниями римских консулов и
императоров, писателей и философов. Именно из-за этой привычки Алексея
летчики полка щеголяли спаренными латино-русскими и греко-русскими
афоризмами. Ходили слухи, что даже командир полка на совещании в дивизии
"пальнул" в собравшихся забористой фразой какого-то древнего полководца,
получил от генерала соответствующее внушение и, вернувшись в часть, имел с
Алексеем бурную беседу на исторические темы.
- Из ничего - ничего не получается! - повторил командир. - Значит, надо
искать! Воздушный бой - дело, товарищи, творческое. С начала войны истекло
пять месяцев - срок приличный. Мы, в общем и целом, имели возможность
убедиться в том, как работают фашистские асы. Они не бог весть какие вояки,
бить их можно, очень даже можно. А бить фашистов на земле, на воде, под
водой, под землей и в воздухе - святая обязанность каждого из нас, наш долг.
Все!
Он уселся за стол, придвинул поближе коробку "Золотого руна" и стал
набивать трубку. Летчики тоже защелкали портсигарами.
- Курильщики, на мороз! - привычно выкрикнул Лихачев и, косясь на
командира, заворчал добродушно: - Изверги вы. И себе и другим организм
отравляете. Никотин...
- Это алкоголь в квадрате! - подхватил Сбоев, срываясь со скамьи. -
Пойдем, Аркаша, воспитывать Федора, пойдем! - И, работая локтями, стал
пробираться к Лихачеву, белобрысая голова которого, словно сторожевая вышка
над лесом, возвышалась над головами окружающих.
- Истина! - незамедлительно откликнулся Лихачев. - Ты, Алеша, прав.
Никотин...
- Яд! Капля его убивает лошадь!
- Не торопись, Алеша.
- Не могу, Федор Павлович! Не могу, дорогой! - Алексей вдруг звонко
шлепнул по лбу ладошкой и, сделав страшные глаза, потерянно произнес: -
Товарищи-и-и... Я чуть было не забыл передать вам сообщение первостепенной
важности. - И, когда все притихли, продолжил: - Позавчера, дежуря по штабу,
я оказался невольным свидетелем разговора по прямому проводу. Командир