"Олег Шушаков. На сопках Маньчжурии " - читать интересную книгу автора

Аргументы в пользу своей идеи Куцепалов приводил очень убедительные.
И действительно, биография у Григория Иванищева была самая, что ни на
есть подходящая. Происхождение - пролетарское. Опять же - партбилет в
кармане. Десять лет партийного стажа - это вам не хухры-мухры! И, вообще,
все как по заказу! Бывший красный командир! Кавалерист! Полковую школу
окончил? Окончил! Эскадроном командовал? Командовал! Осталось только летать
выучиться. Все остальное Куцепалов брал на себя.
Иванищев еще с детских лет привык, что тот во всем верховодит. Поэтому,
когда была допита следующая бутылка, махнул рукой и согласился.
На другой день он пошел в райком партии и выпросил путевку в аэроклуб.
С горем пополам его окончив, Иванищев получил пилотское свидетельство, сел в
поезд и направился прямиком к Куцепалову, который принял друга дорогого с
распростертыми объятиями, оформил необходимые бумаги и со всеми обо всем
договорился.
Через месяц новоиспеченный командир звена Иванищев вступил в должность,
а через год, после введения в Красной Армии персональных званий получил
воинское звание старший лейтенант...
То, что военкомом назначили не его, а Калачева, у которого партийный
стаж был почти вдвое короче, Иванищев воспринял болезненно. Майор Куцепалов,
временно исполнявший обязанности командира бригады, но пока еще не
утвержденный в новой должности, ничем не мог помочь старому другу. Но
клятвенно обещал при первой же возможности замолвить наверху за него
словечко...
Калачев посмотрел на молодого летчика, идущего на полшага позади, и
подумал, что, Иванищев явно парня за что-то невзлюбил. На него это было
похоже. Невзлюбил человека и затирает теперь. Дурит, пользуясь отдаленностью
от полка.
Военком вспомнил, как совсем недавно этот младший лейтенант
представлялся ему по прибытии, и, между прочим, произвел неплохое
впечатление. Сибиряк. Из рабочих. Слесарь. И начальник авиашколы дал ему
хорошую характеристику. Сто прыжков с парашютом - это тоже что-то значит!
Надо во всем, как следует, разобраться, решил он и снова посетовал, что до
сих пор в эскадрилье нет комиссара. Парторг, старшина Николаев, в общем,
справлялся с делами, но, понятное дело, комэска, будучи его прямым
начальником, не очень-то с ним считался.
'Вовремя товарищ Сталин предложил восстановить институт комиссаров. Ох,
как вовремя! - подумал Калачев. - Именно, для того, чтобы таких самодуров,
как Иванищев, в руках держать!'
Комэска уже успели доложить о прибытии военкома полка, и он встретил
его на крылечке штаба с рапортом.
Калачев хмуро слушал с ладонью, застывшей у козырька фуражки.
Иванищев закончил доклад и все трое зашли внутрь. При этом комэска
довольно выразительно посмотрел на Пономарева, но тот сделал вид, что не
заметил этого прозрачного намека.
В штабе за столом с необычно деловым выражением на своем холеном лице
сидел старший лейтенант Ледневич. При виде военкома он вскочил по стойке
'смирно' и замер, поедая начальство глазами.
Ледневича Калачев знал хуже, чем Иванищева, но информация о том, что
комэска и адъютант в первой эскадрилье сошлись характерами на почве бытового
пьянства, к военкому поступала уже несколько раз.