"Павел Шумил. К вопросу о смысле жизни" - читать интересную книгу автора

том, что Элана моя бабушка, о чем она пока не знает, а в ее роли в
истории. Любопытство - моя погибель. Из-за научного любопытства я
нарушил запрет на ведение потенциально опасных исследований. Как хорошо
теперь понимаю его причины. Из-за любопытства полез исследовать пещеры
вместо того, чтобы залечь в анабиоз, поставив таймер пробуждения на
пятьдесят лет. Я и сейчас мог бы залечь в анабиоз на тридцать лет, но
лучше дождаться момента, когда уберут с орбиты спутник. Если мои девушки
раньше времени выйдут в мир, это может погубить все. Хватит жалеть себя.
Двадцать лет продержался, продержусь и еще пять. Поднимаюсь и иду
проверять, все ли готово к приему новенькой. Сначала проверяю натяжение
тросов лебедок верхней сетки. Задача верхней сетки проста - развернуть
тело плашмя, если девушка падает, например, вниз головой. Тросы натянуты
слабо и легко вытравливаются. Сама сеть располагается в двадцати пяти
метрах от пола. На высоте десяти метров - вторая сеть. Жесткая и
прочная. Именно она и затормозит тело после ста сорока пяти метров
свободного падения. Почему я ловлю тело сеткой, а не антигравитационной
подушкой? Психология. Нескольких первых девушек поймал мягче, чем пух
падает. И что? Всех, кроме Ольги неделями убеждал, что они не в раю, не
в аду, а живы-здоровы. Приземление на хорошо натянутую сеть помогает
осознать реальность чудесного спасения. А то, что от этой реальности три
дня все косточки болят, прогоняет из головы мысли о загробном мире. -
Все-таки, не утерпел, - улыбается Ольга. - Негоже нарушать традицию.
Всегда сам лично проверял. - Учитель, не мучай себя. Ложись в анабиоз.
Мы справимся, даю слово. А как только уберут спутник, разбудим тебя.
Ничего не отвечаю. Ольга и не ждет ответа. Все уже сказано много-много
раз. Просто Ольга не знает, как утолить мою печаль. Она первая из тех,
кого я спас. Уже двадцать лет рядом со мной. Два года назад прошла
омоложение. Предана мне душой и телом. Я долго думал, как запретить
жрецам расчленять и убивать девушек. Придумал две пиктограммы. На
первой, перечеркнутой крестом, расчлененная девушка. На второй - та же
девушка, связанная по рукам и ногам. Почему связанная? Потому что труп
связывать не надо. Он и так не убежит. Связывать надо ЖИВОГО. Компания
жрецов, носильщики, сама Ольга и огромная толпа увидели огненные рисунки
на помосте, на том месте, где обычно разрубали девушек. Светящиеся линии
медленно тускнели, пока не исчезли совсем, а жрецы все еще обсуждали
увиденное. Потратив на обсуждение около часа, они освободили руки-ноги
Ольги из захватов носилок, раздели, связали и, раскачав, бросили в жерло
вулкана. Ольга смеялась и плакала от счастья. Больше всего она боялась
не смерти, а золоченых мечей жрецов. Она смеялась и плакала, когда я
поднял ее и унес в проход. Меня приняла за доброе божество, посланное
спасти ее. А разве такого нужно бояться? Ночью, чтоб показать свое
удовлетворение, я зажег над Эйгером небольшое северное сияние. Теперь
это стало традицией - северное сияние в ночь после жертвоприношения.
Иногда для этого приходится разгонять облака. В другие дни в погоду я не
вмешиваюсь.

... так всех нас в трусов превращает мысль... Нет, это не мой
случай. Шекспир писал не обо мне. От меня не требуется ни силы, ни
отваги. Прозябание - вот мой удел. - Учитель, спутник за горизонтом.
Отвези нас купаться! - группа из пяти весело щебечущих девушек окружает