Глава 14

— Что это вы делаете, достопочтимый сэр? По какому праву вы меня задерживаете?

— По тому самому праву, что я здесь работаю. Охранником, если вы еще не поняли. И что среди ночи вы забыли в тюрьме, любезный господин, мне категорически непонятно!

— В тюрьме? В какой такой тюрьме?! Прекратите свой дурацкий розыгрыш и дайте мне пройти! Новый Год на носу, и я не хочу встречать его на улице!

— То есть Лохбургская королевская тюрьма, по вашему, для этого больше подходит?!

— Что?! Я серьезный интеллигентный человек! Я иду в гости к сестре! Я специально приехал из Столицы, чтобы провести с ней праздники! А причем тут вы и какая-то там тюрьма я вообще не имею понятия!

— Вы хотите сказать, что ваша сестра живет ЗДЕСЬ?

Сидящая в кустах Сангрита тихо хихикнула, и старательно выплетаемое ею заклятие расползлось непослушными ручейками Потока. Хорошо хоть охранник, не будучи магом, не мог этого почувствовать, иначе бы им с Филиппом очень не повезло. Однако кто же знал, что тихий и безобидный маэстро Леттер умеет так талантливо вешать лапшу на уши? А еще упирался и несколько дней стыдил ее, что, мол, забираться ночью в тюрьму с целью похищения заключенных — незаконно. Даже к незабвенному лорду Джастису сходил, чтобы выхлопотать для Луизы если не свободу, то хотя бы жизнь. Безуспешно, впрочем. Делать прокурору больше нечего, кроме как рисковать собственным положением и спасать всяких воровок.

В общем, в том, что в новогоднюю ночь они все-таки оказались у ворот тюрьмы, ничего удивительного не было. Удивляло Сангриту поведение друга. Ощущение складывалось такое, что композитор, вопреки своему добродетельному до последнего желудочка сердцу, смирился с неизбежным и теперь намеревался как минимум взять тюрьму штурмом и установить там свое господство. Не то чтобы ведьму это расстраивало, но неожиданная прыть мешала сосредоточиться и запланированное оглушающее заклятие никак не получалось. Чем больше изгалялся Леттер, тем больше ей хотелось бросить свои бесплодные попытки и рассмеяться в голос.

— Вы что, надо мной издеваетесь? При всем своем желании, ваша сестра не может иметь в этом здании квартиру, потому что здесь находится Лохбургская королевская тюрьма! Я вам десять раз уже это повторил! Какой вам вообще нужен адрес?

Охранник смотрел на Филиппа с такой смесью недоверия, изумления и желания избавиться любой ценой, что Сангрита сразу поняла: нелепый спектакль близится к развязке и времени на сложные заклятия больше нет.

Ну и ладно.

Ведьма телекинетически подняла с земли увесистый камень и без лишних раздумий уронила его на голову охраннику. Какой хороший универсальный прием: работает и против бандитов вроде Валера, и против доблестных хранителей закона.

Из кустов девушка выползла с широкой довольной улыбкой. Впрочем, Леттер не замедлил ее радость поумерить.

— Сангрита! Что ты натворила! Мы же договаривались обойтись без насилия! Смотри, теперь он весь в крови!

— Ну, подумаешь небольшая ссадина, — пробурчала в ответ девушка, критически осматривая охранника. Не то чтобы он сильно пострадал, но небольшой кровоподтек на макушке все же наличествовал. — И не надо смотреть на него с таким ужасом, жить будет. Пошли лучше, пока здесь не появилась толпа его коллег.

— И все равно это как-то не этично, — пробурчал композитор, но за ведьмой все-таки пошел. Сострадание состраданием, но сестра ему была дороже всех охранников вместе взятых.

Сангрита предпочла промолчать. Этично она поступает или нет, но похищать заключенных из тюрьмы — не легкое занятие. Даже в новогоднюю ночь, когда охраны становится в два раза меньше, а оставшаяся часть предпочитает праздновать, а не присматривать за преступниками. Даже в Лохбурге, где полицейские скорее являются всеобщим объектом насмешек, нежели стражами правопорядка.

А значит, этой ночью ей придется очень много колдовать, и колдовать так, чтобы ее не засек дежурный маг. И для того, чтобы все получилось как надо, ей нужно сосредоточиться. А это ее слабое место. Только вот, от него зависит слишком многое.

Отойдя от оглушенного охранника на значительное расстояние, Сангрита резко остановилась.

Что ж, вот и второе испытание. Защитное поле у тюрьмы было что надо — хорошая задачка для ведьмы из рода Фламменов. Интересно, похвалит ли ее дедушка, если она ее решит? Нет, скорее отругает. Но гордиться точно будет.

Девушка не к месту улыбнулась и почувствовала, как через ее пальцы струится Поток.

31 декабря, в пол-одиннадцатого вечера, у дверей книжного магазина Вэрбе начала собираться внушительная толпа. В другое время это бы выглядело подозрительно, но в новогоднюю ночь площадь Правосудия и без того кишела народом. Здесь не было высокой нарядной елки и новогоднего концерта, как на площади Золотых Монет, но кто-то из городского управления додумался устроить здесь каток. Не далее как пару часов назад штатные маги превратили часть площади в ровную ледяную поверхность, и ее тут же оккупировала визжащая и смеющаяся молодежь. Для самого Людвига этот факт стал неожиданностью, но неожиданностью приятной. По крайней мере, его подопечным будет легче себя оправдать в случае интереса полиции.

Именно это он и сообщил верхушке революционеров, полным составом собравшейся в его кабинете. Отчасти чтобы подбодрить, отчасти чтобы успокоить себя самого. Сегодняшняя ночь должна была стать для них решающей, подвести черту многолетней подпольной деятельности, кардинально изменить как их жизни, так и жизнь всего Лохбурга… Только вот вместо лучистой радости и жгучего энтузиазма вампир ощущал исключительно переходящее в страх беспокойство. Но права идти на попятную у него уже не было. Равно как и не было права на ошибку. Ему доверяют тысячи живых существ. Тысячи, безжалостно отвергнутые Королевством и прирученные им лично. Конечно, если смотреть объективно, то восстание он готовил вовсе не в одиночку. У него были последователи, советники, просто люди и нелюди, на которых можно положиться… Но он — лидер. В данном случае это не значило, что он умнее, сильнее или удачливее. Это значило только то, что для нечисти он — символ свободы. Харизма + амбиции = почти что личная преданность. Серьезное оружие. И еще более серьезная ответственность.

— Наша первоочередная задача — захватить все городские средства связи и правительственные здания. Пока все идет по плану? — вот так, думай что хочешь, но со стороны ты обязан казаться несгибаемым.

— Все в порядке, господин Вэрбе, — тут же среагировал один из помощников. — Наши агенты не заметили ничего из ряда вон выходящего. Празднования проходят без эксцессов, полицейские патрули сосредоточенны возле крупнейших увеселительных точек. Единственное, что может показаться интересным… — молодой человек чуть замялся, — … это то, что на здании Королевской тюрьмы отсутствует защитное поле. Но вполне вероятно, что это следствие обыкновенной халатности дежурного мага.

— Да, к счастью для нас, в Лохбурге такое время от времени случается, — задумчиво протянул Людвиг. За последние несколько столетий он привык считать себя вампиром дотошным и последовательным. По крайней мере, именно эти качества казались ему самыми ценными для руководителя. И хотя порой он ловил себя на непреодолимом желании послать к черту логику и пуститься во все тяжкие, сейчас он с редкостным занудством анализировал каждую мелочь из донесения помощника.

Тюрьма была очень важным объектом потому, что сажали туда, прежде всего, нечисть и, в основном, лишь за факт существования. Следовательно, освобождение заключенных не только будет выглядеть благородно и красиво, но и пополнит организацию энным количеством энтузиастов. Ну а в наличии этого энтузиазма Людвиг ни минуты не сомневался. Вряд ли в тюрьме найдется хоть один нечистый, пылающий любовью к политике короны. Вот только защита… подозрительно все это. Вернее, нет. Не подозрительно. Только не для Лохбурга. Просто он, Людвиг Вэрбе, не привык доверять случайным обстоятельствам. Была у него недавно такая случайность по имени Шут. Интересно, где он теперь? Бесследно пропал, даже записки не оставил. Вот и теряйся теперь в догадках: то ли его добрый друг понесся с доносом к прокурору, то ли в очередной раз вляпался в неприятности со свой ведьмой, то ли просто тихо повесился от общей несправедливости жизни. Думать что-то конкретное вампир не решался, прячась за мнимое желание быть объективным. На практике же Людвиг безумно боялся предстать перед жестоким и унизительным фактом того, что ошибся в выборе друга. Да-да, он, старый, умудренный опытом вампир, тоже мог ошибаться. И, как и многие, не любил признавать свои ошибки. Гораздо проще провести в рядах повстанцев внеплановую чистку и, не найдя потенциальных предателей, сделать вид, а потом и самому поверить, что все в порядке. Глупо и недальновидно? Безусловно. Что-то подобное человек видит каждый день и, молча порицая, думает, что уж с ним-то такое точно не случится, ведь он умеет себя контролировать. А потом обстоятельства безжалостно ставят его на колени и, инстинктивно, в качестве самозащиты, он совершает глупейшую из глупостей. И верит, что это правильно. Иллюзии — вообще опасная вещь.

— Ладно, у нас уже нет времени, чтобы отправлять в тюрьму агента. Будем разбираться на месте. К полуночи город должен принадлежать нам, — жестко объявил Людвиг, даже взглядом не показывая, как его тревожит сложившаяся ситуация. Он — символ революции. Да и новый год с новой властью — тоже весьма символично. Символы, как известно, жаловаться не умеют.

Лорд Джастис стоял у окна своего кабинета, задумчиво смотрел на веселящихся на улице лохбуржцев и пытался уловить атмосферу праздника. Не получалось. Хотя, этого и следовало ожидать: работа никогда не оставляла у него времени на частную жизнь. Какие уж тут празднования, если вот-вот должна произойти революция! Вот после нее — пожалуйста, можно и отпраздновать. Только не наступление нового года, а его, Лоренцо, очередную победу. Он вообще по натуре являлся победителем и проигрывал чрезвычайно редко. Да и двадцатилетний опыт работы в сфере безопасности не был пустым звуком. В успехе сегодняшней операции прокурор был уверен более чем на сто процентов. Также он был уверен и в том, что господа революционеры имеют на этот счет совершенно противоположное мнение. Что ж, это к лучшему. Пусть они захватывают мосты и телеграфы, пусть скандируют громкие лозунги, пусть даже возьмут штурмом тюрьму… все это сойдет на нет, когда они войдут в Дом Правительства и столкнутся с сотней лучших королевских магов. Не говоря уже о бесчисленном множестве полицейских и десятке тайных агентов лично обученных им самим.

Джастис изогнул губы в легкой улыбке. Кто-то мог бы подумать, что эта улыбка относится к блистающей разноцветными огнями улице и весело гомонящему люду, но, на деле же, это была обыкновенная гордость за проделанную работу. Впрочем, лохбургский прокурор имел на это больше прав, чем кто-либо: его планы, в отличие от того же Вэрбе, работали всегда.

— Милорд, сэр, — раздался почтительный голос одного из адъютантов, — от нашего агента поступила информация, что со здания Лохбургской Королевской тюрьмы снято защитное магическое поле. Исходя из ранее полученных данных о передвижениях революционеров, напрашивается вывод, что это не их рук дело. Приказать агенту покинуть пост для выяснения обстоятельств?

Джастис нахмурился. Проверить тюрьму нужно было однозначно, вот только разбрасываться людьми в данный момент было бы очень и очень неумно. Да и при деле все его агенты…

— Не стоит. Лучше как можно быстрее соберите мне в качестве экскорта отряд толковых полицейских. В тюрьму я отправляюсь лично.

Если адъютант и удивился, то никак это не показал. Лорд Джастис превосходно вымуштровал своих подчиненных: его приказы не обсуждались никогда.

Даже в волшебную новогоднюю ночь Лохбургская Королевская тюрьма оставалась жутким местом. Нет, на стенах вовсе не висели пыточные инструменты, из подвалов вовсе не доносились надрывные стенания, и даже крысы здесь, судя по всему, отсутствовали. И все же, осторожно ступая по узким темным коридорам, Сангрита явственно ощущала, что за четким тюремным порядком прячутся сотни, а то и тысячи загубленных жизней. Невинных жизней. И от этого было вдвойне не по себе. А ведь, ей, как ведьме, наоборот пристало убивать нечисть. Искать ее, доносить, помогать полиции пополнять ею тюрьмы… и триумфально улыбаться, когда пойманные ею люди отправляются на костер. А ведь в большинстве случаев виноваты они только в том, что отличаются от признанного нормальным большинства. Легко говорить о потенциальной опасности неконтролирующих себя оборотней, голодных вампиров и прочих созданий со специфическим образом жизни. Только на практике эти создания настолько запуганы правительством, что сами же стараются эту потенциальную опасность свести к минимуму. Гораздо перспективней со стороны магов было бы изучать нечисть, ставить эксперименты и изобретать для них лекарства… Впрочем, кому это нужно, если корона субсидирует убийства? Вот когда существовал Институт Волшебства… да-да, еще одна утопичная идея. Можно подумать, Его Величество решится на такую опасную затею. А если и решится, то поддержки в своем ближайшем окружении точно не найдет. Тот же Джастис первым выразит свое «фи» и в своей неповторимой прокурорской манере поставит монарху мозги на место.

— Сангрита, а тебе не кажется, что мы идем не туда? — с тоской в голосе поинтересовался Леттер. Судя по всему, он тоже чувствовал себя в тюрьме весьма неуютно.

— Да нет, вряд ли. Я магически просканировала здание: камеры начинаются через несколько коридоров, — задумчиво ответила ведьма. Хоть с самым сложным — защитным полем — они уже справились, трудностей осталось немало. В конце концов, в тюрьме огромное множество камер, из которых им нужны были только две. Как найти нужные — непонятно. Разве что взламывать все подряд, но в этом случае не избежать массового побега заключенных, а это не может не привлечь внимание охраны.

— И все равно мне это не нравится. Ты заметила, что здесь совсем нет освещения и куда-то подевались все охранники?

— Правильно, они, наверное, сидят где-нибудь и шампанское пьют. Чего им тут ошиваться в новогоднюю ночь? А на лампах решили сэкономить. Раз уж тут все равно никто не ходит… — невозмутимо продолжала гнуть свою линию Сангрита. Вовсе не потому, что была так уж в себе уверена, просто ей не хотелось впадать в панику. Если уж они решились на такой отчаянный шаг, то нужно сохранить здравомыслие до конца. Особенно если учесть, что обстановка ну никак этому не способствует.

Как ни крути, композитор был прав: они мало того, что забрели непонятно куда, так еще и ориентироваться здесь оказалось совершенно невозможно. Кромешную темень рассеивал только тусклый волшебный огонек на ладони Сангриты, а сделать его ярче она не решалась. Не хватало им еще быть обнаруженными из-за такой мелочи: сердце и так при малейшем шорохе уходило в пятки. А ведь они уже долго тут бродят — наткнуться на кого-то было бы вполне закономерно. Но пока удача их не покидала и, кроме того охранника на входе, молодые люди не встретили ни души. Впрочем, расслабиться все равно не получалось. Хотя бы даже потому, что последние полчаса до ушей все чаще долетали весьма подозрительные звуки: шаги, скрип открывающихся и закрывающихся дверей, редкие переговоры… И все бы хорошо, но предполагаемые охранники явно двигались в одном с ними направлении, хоть и по несколько другому маршруту. На этот раз они до смерти напугали молодых людей, уронив что-то… за углом.

— Лейтенант, откуда у вас руки растут?! Вы уронили свой пистолет мне на ногу! — прозвучал в наступившей тишине чей-то яростный шепот.

Сангрита резко потушила огонек.

— Простите, сэр, я не хотел! — взволнованно ответил тот, кого пострадавшая сторона назвала лейтенантом.

— Поднимите его немедленно!

В соседнем коридоре послышалась какая-то возня, приглушенное чертыхание и очередное извинение перед начальником. Вероятно, в попытках нащупать свой пистолет, лейтенант снова отдавил ему ноги.

— Да зажгите же спичку! Что вы ползаете в кромешной темноте!

Раздался характерный чиркающий звук и на стенах заплясали тусклые отблески света.

Сангрита почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Для того, чтобы обнаружить их Леттером, охранникам нужно было всего лишь сделать шаг из-за угла.

— Есть идеи? — простонал над ухом композитор.

— Бежим! — выдохнула ведьма, вновь зажгла у себя на ладони пламя, на этот раз, наоборот, ослепительно яркое, и стремглав помчалась по коридору. Конечно, она фактически прямым текстом дала охране понять, что в тюрьме находятся посторонние, но без света в таком лабиринте как Лохбургская Королевская тюрьма далеко не убежишь. Да и в любом случае только глухой мог не услышать топот их ног.

— За ними! — топот стал значительно громче — вот и охранники сориентировались. Интересно, ей только показалось, или голос их начальника действительно ей знаком? Впрочем, подумать об этом времени не было: мимо нее проносились коридоры, тяжелые и безликие двери чьих-то камер… догадываются ли их обитатели, что происходит совсем рядом с ними? Но и эта мысль в голове ведьмочки надолго не задержалась: преследователи не отставали, и все внимание поглощало сохранение темпа.

— Филипп, нам нужно разделиться! — крикнула Сангрита начавшему потихоньку отставать композитору.

— Что?! Нет! — в ужасе воскликнул молодой человек и тут же отстал еще на полшага. Да, вот и бегай с таким спутником от полиции: и сам попадется, и твою поимку ускорит. К счастью, коридор впереди разветвлялся, что давало им какой-никакой, но шанс. Может хоть кто-то да скроется.

Ведьма чуть сбавила скорость и, не останавливаясь, схватила спутника за руку. На его ладони тут же появилось такое же волшебное необжигающее пламя, как у нее самой.

— Чтобы потушить огонь, сунешь руку в воду. На развилке поворачиваем в разные коридоры.

К неимоверной радости Фламмен-младшей на этой самой развилке они были уже через несколько секунд, и композитор при всем желании не успел ничего возразить.

Следующие десять минут представляли собой всю ту же сумасшедшую гонку: она неслась по коридорам, словно испуганная лошадь, улепетывающая от стаи волков, ну а «стая волков», тоже разделившаяся по примеру беглецов, с завидным упорством пыталась ее догнать, и время от времени стреляла в спину. Единственное, что спасало девушку — это дистанция длиной в коридор. Хоть скрыться от преследования у нее не получалось, но и сократить расстояние она не позволяла.

Закончилось все резко и неожиданно: повернув за очередной угол, ведьма наткнулась на толпу весьма эмоционально возбужденной нечисти под предводительством печально знакомого ей Людвига Вэрбе. Учитывая открытые нараспашку двери камер, оставалось только предположить, что вышеупомянутый господин, ни много ни мало, решил устроить массовый побег, и вся его компания как раз собиралась продолжить свое занятие в следующем коридоре.

— Ой, господин Вэрбе! — с изумлением и, чего уж тут, радостью воскликнула Сангрита. Пусть вампир и не походил на благородного рыцаря-спасителя безбашенных девиц, но в данном случае они явно находились в одной лодке. К тому же, он и без того был ей обязан.

— Леди Сангрита? — не менее изумленно отреагировал Людвиг. — Что вы здесь делаете?

— Вам честно? Убегаю от охранников. Вот, кстати, и они.

Ответить что-либо вразумительное вампир не смог, так как именно в этот момент из-за угла вывернули полицейские, ведомые… Лоренцо Джастисом.

— Милорд, и вы здесь?! — простонала Сангрита, резко осознавая, что с этим миром явно не все в порядке. Или же не все в порядке с ее головой, что еще более вероятно.

— Та-а-ак, — недобро прищурился прокурор. После вынужденной пробежки выглядел он донельзя растрепанно и комично, но улыбаться почему-то не хотелось. — Значит это вам, госпожа Фламмен, не сидится дома? Я смотрю, вас вообще тянет на преступников: сначала Демолир, теперь Вэрбе… Надо полагать, провести лет десять в тюремной камере вам тоже больше понравится, чем под крылышком заботливого дедушки? Ну, так это я могу устроить, даже почтенный мэтр не сможет ничего противопоставить.

Ведьма почувствовала себя так, словно ей на голову вылили ведро с помоями. Еще один любитель покопаться в чужой жизни! Интересно, есть ли вообще на свете человек, который не станет ее осуждать? Впрочем, есть — Филипп Леттер. Но, учитывая его жизненную позицию, это не слишком утешало. Хуже всего было то, что она и сама не чувствовала себя правой. В душе царила сумятица: еще совсем недавно было так просто определить, что есть зло, а что — добро, что — хорошо и что — плохо, выстроить четкий ряд жизненных ценностей. Теперь же она изо всех сил старалась остаться верной своим принципам, но результаты это приносило такие, что мир уже ни под каким ракурсом на черное и белое не делился.

«Проклятый Шут, это он во всем виноват!» — за последнее время эти слова стали для нее мантрой. Вот только в Шуте ли дело? Очень просто свалить все на постороннего, особенно, если он и сам чувствует себя виноватым. Гораздо сложнее посмотреть правде в глаза и хотя бы перед собой признаться, что ты наделала много глупостей и банально не знаешь, что делать дальше.

— Лорд Джастис, я понимаю, что и я, и леди Сангрита доставили вам много неприятных моментов, — влез в разговор Людвиг. Его, судя по всему, интересовали только возможности осуществления своих планов, а никак не личные проблемы девушки. — Я не знаю, как вы здесь оказались, но, думаю, вы уже догадались, что здесь делаем мы. Давайте не будем толочь воду в ступе. Скажите сразу, что вы хотите за то, чтобы мы спокойно продолжили начатое?

Только Сангрита успела подумать, что Людвиг плохо знает Джастиса, раз предлагает такие глупости, как началась драка. В принципе, что еще следовало ожидать от неподкупного прокурора кроме как приказа схватить нарушителей? В результате, между полицейскими и нечистью началось форменное мордобитие.

— Идемте скорее, нам здесь нечего делать, — прошептал ей на ухо вампир и, подхватив ее под локоток, потащил прочь от дерущихся.

— Что, бросаете своих друзей в беде? — саркастически хмыкнула ведьма.

— Они и без меня справятся. Все равно их больше, чем полицейских. А мне, во что бы то ни стало, нужно невредимым добраться до Дома Правительства. Там у меня друзей еще больше.

— Какая вы, однако, популярная личность, — пробормотала девушка, изо всех сил стараясь подстроиться под быстрый шаг своего спутника.

— Не думаю, что вы действительно представляете масштабы моей популярности, — сквозь зубы ответил Людвиг, еще больше увеличивая темп. — И идите же быстрее! По-моему, наш незабвенный прокурор тоже предпочел уединиться и следует теперь за нами. Я как-то не жажду получиться под лопатку серебряную пулю. Кстати, снятие защитного поля — ваша работа?

— Моя, — пропыхтела девушка, переходя на бег. На что-то более красноречивое сил не оставалось, да и не больно-то хотелось вдаваться в долгие дискуссии. Благодаря наивной, почти детской внешности вампира, с ним было легко шутить, придумывать колкости, да и вообще болтать на любую ничего не значащую тему. Но когда он был чем-то обеспокоен, это беспокойство автоматически передавалось и собеседнику, заставляя его чувствовать себя, как минимум, путающимся под ногами щенком.

Людвиг, между тем, свернул в какой-то еле заметный проход и вскоре они оказались на лестничной площадке.

— А куда мы вообще идем? — не утерпела Сангрита, когда ее спутник начал уверенно подниматься наверх.

— Куда-куда, на крышу. Не отставайте, леди Сангрита. Или вас лучше называть госпожой Фламмен? — в голосе Вэрбе зазвучала неприкрытая ирония.

— Не стоит, а то моя популярность, чего доброго, достигнет размеров вашей, — съязвила ведьма. — Джастис и так, по вашей милости, решил, что я с вами заодно.

— Зато, в случае победы Революции, у полиции не будет к вам претензий.

— Это своеобразное прощение за то, что я заперла вас в ванной?

— Нет, благодарность за то, что не оставили на улице. Но если вы будете помогать мне и дальше, ванну я тоже прощу, — лицо вампира неожиданно озарила обаятельнейшая улыбка, но отреагировать ведьма уже не успела, так как они достигли места назначения.

— Аэлла, Окипета, Келайно! — звучно крикнул вампир, шагнув на крышу.

Откуда-то из темноты выпорхнули… три гарпии.

Сангрита застыла с отвисшей челюстью. Если вампиры и оборотни при желании могли легко замаскироваться и потому часто встречались среди людей, то кентавры, гарпии, тролли, русалки и прочие мало похожие на людей создания предпочитали держаться на расстоянии от полиции и, соответственно, селиться вдали от городов.

«Это каких же размахов должно было достигнуть новоявленное Грязное Движение, если на зов его зачинщика являются даже такие диковинные существа?» — ошарашено подумала ведьма.

— Аэлла, Окипета, вы перенесете нас с леди Сангритой в Дом Правительства. Келайно, ты останешься здесь и будешь присматривать за порядком. Кстати говоря, скоро на крышу должен выбраться лохбургский прокурор. Разберешься с ним. Всем все понятно?

Гарпии нестройным хором подтвердили полученные приказания и две из них, цепко схватившись когтистыми лапами за вампира и ведьму, взмыли в воздух. Уже отдалившись на порядочное расстояние от тюрьмы, девушка услышала несколько одиноких выстрелов.

На фоне черного неба проступил нечеткий силуэт Келайно.

В лапах гарпии тщетно извивался лорд Джастис.

— Ты что, сдурела, страхолюдина крылатая?!!! Отпусти меня немедленно! — истошно заорал прокурор, окончательно растеряв остатки самообладания и аристократической вежливости.

— Что, прямо в полете? — ехидно переспросила Келайно и, не иначе как назло «пассажиру», заложила крутой вираж.

Джастис спешно закрыл рот — с вредной гарпии действительно сталось бы уронить его с высоты птичьего полета. Да и подкатывающая к горлу тошнота не слишком располагала к долгим разговорам.

Келайно сделала еще несколько кругов над тюрьмой и флегматично поинтересовалась:

— Ты что вообще забыл на крыше, прокурор?

— Вампира вашего ненормального, кого еще? — пробурчал Джастис, с опаской поглядывая на крыши оставшихся далеко внизу домов.

— Неправда, господин Вэрбе — гений! Он освободит всех нелюдей! — убежденно ответила гарпия. Флегматизм из голоса исчез без следа, и прокурор нехотя признал, что неугомонный Людвиг действительно был талантливым идеологом, раз сумел найти общий язык даже с такими неуживчивыми и неуправляемыми созданиями.

— Вот я и говорю — ненормальный.

— А ты бы, значит, предпочел сжечь нас всех на костре? И после этого вы, люди, говорите о гуманном отношении к ближнему! Мразь! — на этот раз в словах собеседницы чувствовалась неприкрытая злоба. Полет же вновь стал порывистым и неровным.

— Лично мне вообще наплевать на то, живы вы или мертвы, — устало огрызнулся Джастис. — Нечисть объявлена вне закона Его Величеством, и я не смогу это изменить даже если у меня самого отрастут когти и хвост.

Он мог бы многое сказать в ответ. Например то, что Лохбург и так по сути является заповедником нечисти, а они этим пользуются и творят, что придет в голову. Или сделать экскурс в историю и рассказать, как нечисть терроризировала людей первый век после Эксперимента. Или же банально проанализировать сегодняшний день и нарисовать красочную картину будущего, в котором господин Вэрбе таки захватывает город. Будущего, в котором ошалевшие от счастья нелюди сначала перегрызутся друг с другом, а потом, без лишних раздумий, уничтожат мирных, не способных защищаться людей.

Он мог бы многое сказать, но собеседница не стоила такого красноречия. Ее, как и остальных революционеров, тщательно обработал Людвиг с ближайшими приспешниками, и лорд Джастис не имел никакого желания дискутировать с ней на скользкие темы.

Келайно же явно имела на этот счет другое мнение. Иначе, к чему эти попытки его разговорить?

— Ах, Его Величеством… Ну а чего же хочется тебе самому?

— Мне хочется жить по-человечески и спокойно заниматься своей работой. Работой прокурора, а не разгоном митингов и разгадыванием планов революционно настроенной нечисти.

— И что же тебе мешает? — слова гарпии просто-таки истекали ядом.

— Продажность правительства Лохбурга и чрезмерная активность Вэрбе. Вот, что мне мешает, — совершенно искренне ответил мужчина. К его огромному сожалению, он был единственным в этом городе, кому король полностью доверял. Соответственно, и мера ответственности была совсем другая. Гораздо большая, чем у любого, пусть даже самого высокопоставленного лохбургского чиновника.

— Итак, тебе нужен порядок, стабильность и сознательное правительство, — задумчиво подвела итог собеседница. — Хорошо, тогда я не буду тебя убивать.

— С чего это вдруг такая доброта? — ошарашено поинтересовался Джастис.

— Я думаю, ты еще сможешь пригодиться господину Вэрбе, когда мы захватим Лохбург, — довольно ответила Келайно и, не успел прокурор осознать сказанное, опустила его на крышу колокольни монастыря святого Лоха — древнего пирата и разбойника, что, после встречи с каким-то морским чудищем, сделался ужасно религиозным и потратил награбленное золото на постройку этого самого монастыря. Ну а поскольку ударившийся из одной крайности в другую Лох никому не отказывал в приюте, вскоре в монастырь все чаще стали приходить преступники, скрывающиеся от стражей закона. Там они и оставались. Когда же гости перестали помещаться в монастыре, настоятель приказал вновь начать строительство. Через какой-то век на карте Королевства появился новый город, названный, в честь основателя, Лохбургом.

Именно эта история почему-то вспомнилась лорду Джастису, когда он, сидя на маленькой покатой крыше колокольни, с неподдельным ужасом наблюдал за вновь взмывшей в воздух гарпией. Нет, Келайно вовсе не пыталась напасть. Она поступила гораздо хуже, оставив его в гордом одиночестве на этой жутко неудобной для сидения крыше без какой-либо возможности самостоятельно слезть вниз.

Еще секунда, и гарпия скрылась в темноте.

Прокурор, едва дыша, схватился обеими руками за крест, торчащий аккурат посередине крыши.

— Помогите! — с долей обреченности в голосе прокричал он, заранее зная, что до утра его вряд ли кто-то услышит.

Последние сто лет Новый год часто заставал Шута в совершенно незнакомых городах. Не смотря на любовь к этому празднику, он давно перестал его отмечать и предпочитал наблюдать со стороны за чужим счастьем и чужой радостью. В какой-то степени это было познавательно, а в какой-то — попахивало мазохизмом, так как сам он радоваться по понятным причинам разучился.

Но никогда еще в новогоднюю ночь он не ощущал абсолютного одиночества. Безусловно, он всегда мог найти тысячу причин, по которым его жизнь правильнее было бы считать наказанием, нежели высшей ценностью, но не было еще такого, чтобы на задворках сознания не возник Волк и не начал издеваться над его философскими рассуждениями. Порой Шуту даже казалось, что вторая ипостась спорит не потому, что не согласна, а чисто из спортивного интереса и желания растормошить излишне мрачного соседа. Или же это была своеобразная защитная реакция организма? Как там мэтр Фламмен говорил? Волк — не паразит, а второе Я? Здравствуй, моя шизофрения…

Однако, прибыв в Лохбург, музыкант отчетливо ощутил, что волшебник был прав. Три дня бешеной скачки и тревожных размышлений о том, что с Сангритой за это время могло произойти все, что угодно не оставляли возможности подумать о себе-любимом, но уже на въезде в город ситуация изменилась. Шут и сам не знал, что на него так повлияло, но тревога внезапно ушла, уступив место холодной рассудочности.

На окраине города было пусто и тихо. Даже не верилось, что эта темная ночь — новогодняя. Куда подевался народ? А, впрочем, и так понятно, что в центр. Здесь жили в основном нищие и не слишком удачливые мелкие воришки, что, в общем-то, почти одно и то же. Естественно, здесь и не пахло праздничными украшениями, а сами обитатели этих мест, должно быть, как раз пытались отхватить свои пять медяков где-нибудь на площади Золотых Монет.

Впервые в жизни Шут почувствовал, что он абсолютно один. Не просто в компании людей, которые его не понимают и не хотят понимать. Действительно один. Нет любящих родственников и друзей, нет ненавидящих врагов и завистников, нет обиженных им и нет благодарных, нет второй ипостаси. Даже тех, кому плевать на него с высокой колокольни — и тех нет. Только он, черный конь Дефект, холодный воздух, грязная улица, приземистые домики-развалюхи и обшарпанная башня какого-то монастыря. Он находился в самой старой и самой неприглядной части Лохбурга. Впрочем, «старый» и «неприглядный» здесь давно были синонимами. Мэр города давно перестал интересоваться своими владениями, так что этот город смело можно было назвать городом контрастов.

Эльф сардонически усмехнулся и запрокинул голову, чтобы увидеть верхушку башни.

На верхушке торчал крест.

Этот крест самозабвенно обнимал какой-то человек.

— Помогите! — крикнул он.

— Чем?! — недоуменно откликнулся Шут, пытаясь отделаться от мысли, что голос незнакомца очень уж похож на голос Лоренцо Джастиса.

— Снимите меня отсюда!

Что он там говорил про плевки с колокольни? Явно поспешил с выводами.

Следующий час лорд Демолир был занят самым идиотским занятием, которое только можно придумать в новогоднюю ночь. Особенно если учесть, что он приехал на поиски любимой девушки. Но бедолага на крыше колокольни так настойчиво звал на помощь, а интонациями так напоминал сволочного лохбургского прокурора, что музыкант не смог спокойно уйти по своим делам и принялся будить спящих без задних ног монахов. Если бы на его месте был какой-нибудь другой эльф, он бы даже посмеялся, глядя на то, как представитель благородной расы пинает ногами запертую дверь монастыря, кидает мелкие камешки в окна и ругает на всех доступных языках внезапно оглохших монахов. Но это было еще ничего. Главное веселье началось, когда к ночному визитеру таки вышел заспанный сторож и, с неподдельным изумлением поглазев на новое украшение колокольни, отправился будить настоятеля.

Настоятель пришел не один, а привел с собой еще штук пять своих самых сильных верой приближенных, которые тут же начали спор на тему «Человек на крыше: мессия или козни дьявола?». Глядя на все это безобразие, Шут подумал, что лохбургские монахи совершенно одурели без финансовой поддержки государства и явно не справляются с обилием грешников, живущих в городе. Сам эльф старался в разговор не вмешиваться — примут еще за заинтересованное лицо, и убеждай их, что в аду никогда не был и с чертями в покер не играл.

Впрочем, существовали здесь и монахи весьма деятельные, в чем маэстро убедился, когда через пятнадцать минут бурных обсуждений из монастыря выскочил юноша, одетый в рясу шиворот-навыворот, высоко подпрыгнул и, блаженно улыбаясь, завис в воздухе. Остальные монахи замолчали на полуслове.

— А этот ваш… летающий… святой, что ли? — ошалело поинтересовался Шут в наступившей тишине.

— Да нет, просто сильный маг. К сожалению, врожденная умственная отсталость не позволила ему сделать соответствующую карьеру. Но он прекрасно находит себя в монастыре и действительно испытывает тягу к богу, — умиленно ответил настоятель и улыбнулся своему подопечному. — Себастьян, раз уж ты все равно решил полетать, почему бы тебе не достать с крыши застрявшего там человека?

Себастьян с готовностью покивал и начал медленно подниматься вверх.

Должно быть, человек на крыше окончательно смирился с тяготами и сюрпризами жизни, так как не проронил ни звука, когда незнакомый маг в рясе подхватил его под мышки и стащил с колокольни. Спокоен он был и оказавшись, наконец-то, на земле, в то время как монахи наперебой интересовались, как он попал на крышу, а Шут приходил в себя от изумления, потому что этот несчастный действительно был небезызвестным прокурором.

— Господа, — лорд Джастис жестом призвал монахов к молчанию, — у меня есть для вас несколько слов. — Во-первых, я хочу извиниться за доставленные неудобства. Снимать с крыши непонятно каким образом попавших туда мужчин — далеко не самое приятное занятие посреди ночи. Во-вторых, я должен вас поблагодарить за то, что все же помогли мне. Будьте уверены, завтра я пришлю к вам слугу с энной суммой золотых. Я знаю, что церковь в Лохбурге почти не финансируется, так что, думаю, мои деньги лишними не будут.

— Золотых? — изумленно выдохнул настоятель. Судя по всему, крупных денег он не держал в руках уже давно. — Позвольте же узнать, с кем мы имеем честь говорить?

— Лоренцо Джастис, главный лохбургский прокурор. А теперь, если не возражаете, я пойду. У меня еще масса дел в городе.

С этими словами лорд Джастис развернулся и уверенным шагом направился в сторону центра города. Шут не нашел ничего лучше, как наскоро попрощаться и, ведя коня под уздцы, двинуться следом.

— Ну и что вы смотрите на меня как на трехголовое чудовище? — ворчливо поинтересовался прокурор, когда эльф с ним поравнялся.

— Не беспокойтесь, на чудовище вы вовсе не похожи, — усмехнулся Шут. — Но потрогать вас все равно хочется.

— Демолир, вы меня пугаете. Зачем вам меня трогать?

— Чтобы убедиться, что это действительно вы, а не подвыпивший цирковой акробат. Что вы забыли на крыше колокольни?

— Кто бы сомневался, что вы все та же язва, маэстро, — фыркнул Джастис. — Если вам интересно, то крыша колокольни — это побочный эффект моей преданности короне. А вот что Вы делаете в новогоднюю ночь на окраине Лохбурга мне непонятно. Или вы опять вляпались в неприятности вслед за своей возлюбленной?

— Неприятности? — с мрачной заинтересованностью переспросил Шут. — Вам что-то известно об Агате? Она попала в Лохбург, случайно наступив на портал около четырех дней назад. Я приехал специально, чтобы ее разыскать.

— И, похоже, вы очень спешили, раз так быстро добрались до Лохбурга. Не зря, кстати говоря. Ваша Агата не придумала ничего лучше, кроме как связаться с нечистыми революционерами. Так что сейчас она, вероятно, вместе с вашим другом Вэрбе громит Дом Правительства.

— Что?! — воскликнул эльф, едва не споткнувшись на ровном месте. — И вы так спокойно об этом говорите?!

— А чего мне волноваться? — равнодушно подернул плечом Джастис. — Там полно моих людей, плюс сотня столичных боевых магов, присланных Его Величеством.

— Нечисти тоже будет немало.

— Неважно. Достаточно схватить этого самонадеянного вампира — и его разношерстное стадо разбежится кто куда. В этом, собственно, и заключается слабость Грязного Движения, что первого, что второго. Они пытаются совместить несовместимое и собрать под одним лозунгом изначально враждебных друг к другу существ. При условии харизматичности лидера это даже может получиться. Вот только, стоит этого лидера устранить, как его приспешники начинают грызться между собой, совершенно позабыв об общей благородной цели.

— Но а как же Агата?! Ваши люди запросто могут ее убить!

— А вот с этим я ничего поделать не могу. Она сама туда влезла, я же всего-навсего делаю свою работу, — ответил прокурор, всем свои видом показывая, что лимит его доброты по отношению к девице Фламмен исчерпан.

Шута, впрочем, настроение Джастиса сейчас мало волновало. Хочется ему или нет, но Сангриту нужно спасать, чем эльф и намерен был заняться. Другое дело, что он весьма слабо представлял, как будет это делать. Отсутствие по любому поводу имеющего свое мнение Волка впускало в душу не только одиночество, но и беспомощность. Как будто бы его, Шута, засунули в банку с формалином, накрыли ее темной тканью и наложили заклятие звуконепроницаемости. Это было странно, неприятно и даже немного пугающе, но изменить эльф ничего не мог.

Зато он мог вскочить в седло, двинуться навстречу неизвестности и решать проблемы по мере их поступления.

— Садитесь за мной, — сказал прокурору Шут, поймав ногами стремена, — покажете мне, где находится этот ваш Дом Правительства.

— Когда вы просили меня помочь, вы и предполагали, что я буду вашей телохранительницей? — раздраженно поинтересовалась Сангрита, поглощая ладонью очередной огненный шар, запущенный кем-то из магов в Людвига.

— В общем и целом — да, — невозмутимо ответил вампир и растянул губы в одной из своих многочисленных очаровательных улыбок. — Видите ли, леди Сангрита, я предполагал, что лорд Джастис может узнать о моих планах и послать сюда волшебников. Как вы понимаете, я бессилен против боевой магии, так что ваша защита поистине бесценна. От моей жизни слишком многое зависит.

Судя по выражению лица, ведьма хотела было спросить, что же будет, если убьют ее саму, но решила не начинать ссору. И правильно, момент был совершенно неподходящий.

Что же касается самого Людвига, то он давно научился жить под девизом «Цель оправдывает средства» и не мучился угрызениями совести по поводу каждого обиженного им человека. Он знал, что лишь малое количество людей способно противостоять гипнотизирующему вампирскому обаянию и на практике убедился, что Сангрита к этой группе не относится, но в масштабах его планов мелкое воздействие на девчонку не казалось чем-то значительным. К тому же, реакция у ведьмочки была хорошая, и она вполне успешно защищала его жизнь, оставаясь при этом живой и здоровой. Неплохо ее все-таки натаскал дедушка-Фламмен. А то, что, идя сюда, она не совсем четко представляла себе, что такое сражение с агрессивно настроенными стражами закона — сущая мелочь. Все равно отступать назад уже поздно.

— И дался вам этот Дом правительства! — продолжала бурчать девушка. — Неужели обязательно было соваться прямо под нос агрессивно настроенных боевых магов?

— А как иначе? — пожал плечами Людвиг. — Во-первых, здесь находятся кабинеты всей правящей верхушки города. Учитывая феноменальную продажность этих господ, покопаться в их вещах просто мой святой долг. Во-вторых, в этом же здании находится правительственный архив, который мне бы очень не хотелось оставлять в чужих руках. Ну и, в-третьих, здесь же обустроена лаборатория главного лохбургского мага. Не то, чтобы ею часто пользовались, но обустроена она хорошо и может сослужить большую пользу тому, кто догадается ее присвоить.

— Да уж, я смотрю, вы распланировали все, кроме ситуации, в которой мы находимся, — саркастически ответила Сангрита. Кажется, девушка уже порядком устала: на лбу выступили бисеринки пота, а руки, ловко выплетающие заклятия, мелко подрагивали. Но, тем не менее, она была права: он, Людвиг, где-то ошибся. Иначе как объяснить наличие на каждом шагу верных короне людей. Определить, чьих это рук дело было не трудно: почерк Джастиса он знал очень хорошо. Вопрос в том, как этот верный пес Его Величества смог узнать о планах «Грязного движения»! Ответ напрашивался только один…

— Леди Сангрита, вы знаете, где сейчас маэстро Демолир? — идиотский и совершенно несвоевременный вопрос.

— В последний раз мы виделись в Столице. Но вообще-то он не сидит на месте, — ведьма, занятая очередным противником, не выказала удивления, но вампир и без того представлял, какие мысли сейчас могут роиться в ее рыжей головке. Наверняка ведь подумала, что связалась с фанатиком-самоубийцей. Но на самом деле все было еще хуже: фанатик-самоубийца куда проще и понятнее престарелого революционера, не умеющего подбирать себе окружение.

А между тем, залы и коридоры здания правительства приобретали все более апокалиптичный вид. Инициаторами драки были люди короны, с порога встретившие нечисть десятком огненных шаров и бесчисленным количеством серебряных пуль, но и нечисть не оставалась долгу. Уже через десять минут стычка превратилась в настоящую бойню, грозящую оставить в здании одни лишь трупы: без победителей и без проигравших.

«Я бездарный стратег, — мрачно подумал вампир. Еще одна несвоевременная мысль. Впрочем, мыслям не свойственно спрашивать разрешения перед приходом. — А спасти нас может только чудо».

— Сангрита, ты веришь в чудеса? — вот так: на «ты» и тон как можно беспечней. Да, ведьмочка, Людвиг Вэрбе сходит с ума. Не хочешь с ним за компанию? Все равно это уже не имеет значения.

— Что?! — на этот она не оставила его чудачество без внимания. — Вэрбе, может мне вам еще сказку рассказать?! Придите, наконец, в себя и перестаньте смотреть на противника как святой мученик на своих палачей!

Ну, надо же, сколько страсти! Кажется, теперь он понял, что так зацепило в девчонке Вельта. Огонь души дорогого стоит и, как настоящее сокровище, толкает на преступления. Только в погоне же за ним сложно не потерять саму душу.

Но, самое главное, эта ведьма снова была права. Он должен что-то сделать, помочь своим подопечным, умереть смертью храбрых… как-то так. Впрочем, для начала можно просто начать думать по существу.

— Сила противника заключается, прежде всего, в его магическом преимуществе. Но, если действовать слаженно и оперативно, у нас есть шанс этого преимущества их лишить. Вы прикроете меня, леди Сангрита?

— Да, господин Вэрбе, я вас прикрою, — она криво усмехнулась. — И еще: я верю в чудеса.

Одной дождливой ночью, как раз в тот период времени, когда Шут повадился коротать темное время суток в магазине на площади Правосудия, Людвиг обронил любопытную фразу: «От безрассудного благородства по жизни одни проблемы, но, когда твоя жизнь неминуемо летит в преисподнюю, только оно и может тебя спасти». Он так и не понял, что вампир хотел этим сказать, но эта фраза почему-то пришла ему в голову, когда они с прокурором стремительно ворвались в Дом Правительства. Это однозначно был безрассудный поступок, и даже оправдывающая его благородная причина не мешала эльфу ужасаться увиденному в холле. Он, конечно, и не ожидал застать здесь мирное чаепитие, но ТАКОЕ количество трупов…

Сангриту эльф заметил не сразу. Вероятно, она и не хотела быть обнаруженной, так как пристроилась в тени дальней колонны и, нервно поигрывая светящимся сгустком энергии, высматривала кого-то в зале. Проследив за ее взглядом, Шут наткнулся на Людвига, целенаправленно подкрадывающегося к какому-то магу. Когда он подошел достаточно близко, в лицо предполагаемой жертве понесся огненный шар, заставляя ее отвлечься на создание щита и позволяя вампиру подойти со спины и беспрепятственно свернуть человеку шею.

— Вот черт! — выругался за спиной эльфа Джастис.

Шут пробормотал в ответ что-то невнятное. Что тут можно сказать? Работали Людвиг с Сангритой весьма плодотворно: одна отвлекает, другой действует. Их стараниями магов в холле осталось не так уж и много.

— Ну что ж, выход я вижу только один, — продолжил, тем временем, прокурор, взвел курок пистолета и выстрелил. В Сангриту.

На секунду Шуту показалось, что он вновь оказался в Лесном городе, на балу в доме своих друзей, где его любовь вот-вот погибнет…от пули в сердце? А раньше ее всегда убивала графиня-волчица. Что ж, жизнь меняется. Зато теперь он знает, что делать.

— Мразь, — выплюнуть коротко в лицо прокурору. И сдавить его горло лохматой когтистой лапой.

Кажется, это называется частичным превращением?

«Я рад, что ты вернулся, Волк».

«А я вот не очень».

«Ты всегда говорил, что я плохо кончу. Радуйся: ты был прав».

«Не расслабляйся, это еще не конец».

— Именем Его Величества я приказываю прекратить сражение! — звучно произнес Эвальд Фламмен. Впрочем, никто уже и не дрался. Как выяснилось, холодный ливень, сотворенный в помещении, примиряет гораздо лучше красивых слов.

Волшебник любовно сжал в руке рукоять Плети: этот замечательный артефакт здорово упрощал жизнь.

Толпа неотрывно на него смотрела. Наверное, они чувствовали, что их судьбу уже решили за них, и осталось только выслушать вердикт. Впрочем, новость, которую он принес, вовсе не была плохой.

Мэтр поискал глазами свою внучку. Вот ведь оторва, даже революция без нее пройти не может! Познакомилась же где-то с этим Вэрбе и закидывает его теперь недоуменными взглядами… как будто бы он знает, что здесь происходит. Не удержавшись, волшебник заглянул в сознание девушки. С Плетью это не составило особого труда, к тому же она была слишком взволнована, чтобы что-то заметить и поставить ментальный щит.

Вот значит как… значит этот ярый революционер сначала притащил ее сюда, ничего толком не объяснив, а потом с какого-то перепугу спас, оттолкнув с траектории полета пули, пущенной… Джастисом. Тот, кстати говоря, тоже был здесь. Стоял рядом с Демолиром и нервно потирал шею, на которой виднелись красные отметины. Надо полагать, это будущий зять успел выразить свое «фе» по поводу поведения прокурора. Мда… интересные, однако, штуки, эти революции! Ничего, получат они все по первое число. Вот закончит он с речью, и начнется разбор полетов…

За последующие полчаса Эвальд Фламмен сказал много красивых слов. Суть же была до банальности проста: Лохбург ожидали большие перемены.