"Василий Шукшин. Печки-лавочки" - читать интересную книгу автора

Профессор-хозяин посмотрел на него... Ничего не сканзал. Помолчал,
задумчиво глядя на телефон... И сказал вдруг:
- А кумекают... эти-то. - Кивнул в сторону, куда ушел сын.
- А? - откликнулся профессор-гость. - Эти-то? Куменкают.
- Кумекают. Славные, говоришь, есть штуки?
- Ах, славные! - Профессор-гость ласково погладил тетрадку.
В ту ночь профессору пришла в голову блистательная идея: устроить
встречу студентов, какие остались на каникунлах в Москве, аспирантов и
преподавателей университета - всех, кто способен насладиться музыкой живой
русской ренчи, - встречу с Иваном Расторгуевым. Собрать несколько человек
- "любителей словесности".
В аудитории, где происходила бы встреча, во вступительнном слове
профессор сказал бы так:
- Уважаемые коллеги, друзья! Я пригласил вас на эту встречу вот с
какой - единственной - целью: просто чтобы мы послушали одного из тех,
кого мы называем языкотворнцем, хранителем языка. Собираются же слушать
музыку!.. И собираются, и внимательно слушают бесчисленных клинкуш с
гитарами... Я уже говорил и писал, почему эти... "ловнцы губок" привлекают к
себе внимание. Если привлекает подделка, значит, есть тоска по настоящему,
неподдельному. Так было, так есть. Мы очень много знаем, мы строим
невиданный Вавилон... Мы оглушили себя треском машин, воем сирен... Мы, в
своем упоении цифрами, полупроводниками, схемами, телевидением, мы,
социологи, математики, нумизматики, мастера классической демагогии... мы уже
давно не слышим, как говорит наш народ. Послушайте же!

Еще в машине, когда ехали московскими улицами в унинверситет, профессор
говорил Ивану:
- Рассказать?.. Ну, расскажи что-нибудь... О себе. Расскажи, как ты
собираешься детей учить. Почему непременно надо учить. Расскажи, как ты обо
всем этом думаешь, - понлучится про жизнь.
- Можно Нюра тоже выступит? - попросил Иван.
- Можно.
- Нет, я не буду, - воспротивилась Нюра. - Я не умею.
- Ну, посмотрим, как там будет... Только, Иван, дело-то в том, что это
вовсе не значит - выступать. Надо рассказать, как умеешь... Понимаешь ли?
- Все будет в порядке, - заверил Иван.

А еще раньше, в тот же день, утром, у профессора - Сернгея Федорыча и
его коллеги - произошел серьезный разгонвор.
- Почему? - спросил Сергей Федорыч коллегу.
- Потому, - стал внятно, жестко, но не зло пояснять лысый профессор,
- что ты его не знаешь. Не понимаешь. Не чувствуешь, выражаясь дамским
языком. И не суйся ты в это дело. И не срамись: и себя подведешь, и парня...
постанвишь в глупое положение. Не тот сегодня мужичок, Серега, не тот... И
фамилия его - не Каратаев. Как ты еще не устал от своего идеализма? Даже
удивительно.
- Жалко, Лев Николаич помер - послушал бы хоть. Тоже был идеалист
безнадежный.
- В отношении мужичка - да, был идеалист.
- Ну, и как же его фамилия? Мужичка-то нынешнего? Полупроводник