"Рискованная игра Лютиена" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

1. СОБОР

Восстание началось здесь, в огромном нефе Собора, и до сих пор высохшие пятна крови тех, кто погиб в той первой битве, можно было увидеть на деревянных скамьях и каменном полу, стенах и статуях.

Собор построили прямо у стены, отделявшей район купцов и богачей от простого народа. Таким образом, здание имело важное стратегическое значение. Оно переходило из рук в руки несколько раз с тех пор, как начались бои, но революционеры были настроены столь решительно, что циклопам все еще не удавалось продержаться там настолько долго, чтобы взобраться на башню и снять тело герцога Моркнея.

В этот раз, однако, одноглазые ударили в полную силу и проломили западные ворота Собора, как и меньшие двери со стороны северного трансепта. Циклопы десятками прорывались внутрь, встречая, однако, решительный отпор со стороны повстанцев. И свежие пятна крови появились поверх высохших, забрызгав деревянные скамьи и каменный пол.

За несколько минут Собор превратился в арену ожесточенной схватки, в которой противники не щадили себя, думая лишь об уничтожении ненавистных врагов.

Шум битвы услышали в нижнем районе города, на улицах, принадлежавших повстанцам. Сиоба, полуэльфийка, и ее четыре десятка товарищей-эльфов — более трети всех эльфов Монфора — не замедлили откликнуться на призыв. В стене великого Собора был проделан секретный вход, ведущий из нижней части города. Его прорубили искусные гномы в те редкие моменты, когда бои затихали. Сейчас Сиоба и ее товарищи ринулись из нижнего района, карабкаясь по заранее подготовленным канатам в проход.

Пробираясь по грубому туннелю, они могли слышать шум битвы, доносившийся из нефа. Проход тянулся вдоль массивной стены, разделявшей город, затем поворачивал, следуя очертаниям соборной апсиды. Гномы без труда справились с задачей, поскольку толщина стен в любом месте была не менее десяти футов, а кое-где уже имелись проходы, которые использовались ранее при ремонте старинного здания.

Скоро эльфы повернули на запад. Туннель резко обрывался, переходя в лестницу, которая привела их на следующий уровень. Затем маленький отряд повернул на юг, опять на запад, и, наконец, на север, завершив обход южного трансепта. Здесь Сиоба отодвинула каменную плиту и выбралась на южный трифорий, открытый выступ в пятидесяти футах над полом, тянувшийся от западных дверей вдоль всего нефа. Она откинула с лица пшеничные локоны и тяжело вздохнула, глядя на разыгрывавшуюся внизу сцену.

— Цельтесь как можно лучше, — велела Сиоба своим товарищам-эльфам, которые проскальзывали позади нее и распределялись по всему выступу.

Впрочем, приказ оказался излишним, эльфы сами все поняли, взглянув на путаницу тел врагов и друзей, сплетавшихся в смертельной схватке. Немногие циклопы были столь любезны, что сами подставляли себя под выстрелы. Однако мало кто на Эйвонских островах мог превзойти эльфов в стрельбе из лука. Зазвенела тетива, стрелы свистнули в воздухе, безошибочно поражая циклопов внизу.

Теперь эльфийский отряд разделился. Примерно четверть отважных повстанцев с Сиобой во главе помчалась вдоль трифория в его западный конец. Здесь находился небольшой туннель, также расположенный высоко над полом и пересекавший неф, выходя на северный трифорий. Эльфы, стараясь держаться в тени статуй, украшавших выступ, пробрались в противоположный конец, к основанию северного трансепта. Именно здесь прорвалась внутрь собора большая часть циклопов, и только горсточка защитников отважно попыталась преградить им путь. Десяток эльфов натянули луки и посылали стрелу за стрелой, поражая одноглазых, заваливая северный трансепт телами врагов.

На мгновение показалось, что атаку удалось отбить. И одноглазые, к которым перестало подходить подкрепление, отхлынули назад. Но затем раздался оглушительный грохот — это рухнули под ударами тяжелого тарана двери в конце южного трансепта, сметая возведенные баррикады. Новая волна циклопов хлынула внутрь, и ни эльфийские лучники в трифории, ни люди, отважно бившиеся в нефе, не смогли остановить ее.

— Похоже, что на нас двинулись все одноглазые Монфора! — воскликнул эльф, стоявший позади Сиобы.

Девушка кивнула, соглашаясь с такой оценкой ситуации. Вероятно, виконт Обри, который, по слухам, теперь возглавил верные королю войска, посчитал, что Собор слишком долго находился в руках противника. Говорили, что Обри был обычным фигляром, одним из многочисленной толпы виконтов и баронов, кичившейся благородством своей крови, лакеев самозваного правителя Эйвона. Однако, вне зависимости от его личных качеств, сейчас Обри подчинялась вся гвардия Монфора. И теперь виконт обрушил все свои силы на повстанцев, засевших в Соборе.

— Лютиен это предвидел, — горестно вздохнула Сиоба. Она говорила о своем возлюбленном, которого сама судьба избрала на роль Алой Тени, освободителя простого народа. Действительно, еще неделю назад Лютиен сказал подруге, что они не смогут удержать Собор до весны.

— Мы не можем остановить их, — заметил один из спутников Сиобы.

Первым побуждением девушки было отругать эльфа за столь мрачный пессимизм. Однако она не могла не признать его правоту. Виконт Обри желал вновь отвоевать Собор, и он это сделает. Повстанцам не под силу защитить огромное здание. Им оставалось надеяться только на то, что удастся вывести отсюда почти всех своих людей. И, разумеется, оставить позади как можно больше трупов врагов.

Сиоба подняла лук и послала стрелу прямо в грудь одноглазому в то мгновение, когда он собирался добить человека, которого свалил на пол предыдущим ударом. Циклоп застыл, глядя единственным огромным глазом на подрагивающее древко, словно не понимая, что произошло. Человек вскочил на ноги и ударил противника дубинкой по голове, превратив лицо умирающей твари в кровавое месиво.

Затем воин развернулся и оглядел трифорий. Взгляд спасенного упал на Сиобу, все еще стоявшую с луком в руках. Человек поднял вверх крепко сжатый кулак, выражая таким образом благодарность спасительнице. Мгновение спустя он уже присоединился к новой схватке, закипевшей в центре Собора.

Один из отрядов циклопов выстроился в шеренгу и оттеснял толпу повстанцев с юга.

— Отступаем к южному трифорию, — приказала Сиоба товарищам. Те с недоумением посмотрели на предводительницу. Если они присоединятся к основной части отряда, то потеряют с таким трудом полученное преимущество, лишившись стратегически важного пункта.

— Назад! — крикнула девушка, которая, в отличие от своих товарищей, видела картину в целом и могла предвидеть дальнейшее развитие событий. Скоро неф будет потерян. И тогда все силы одноглазых обрушатся на выступ, обороняемый эльфами. Единственной дорогой, по которой отряд еще мог отступить, оставался тот же проход, который привел их внутрь, потайной ход, соединявший дальнюю западную стену с южным трифорием. Предводительница понимала, что им предстоит проделать немалый путь, но если небольшой туннель над западным входом будет отрезан циклопами, то и северный выступ, и весь ее отряд окажутся в осаде.

— Бегом! — крикнула Сиоба, и ее товарищам, хотя они по-прежнему не понимали смысла приказа, не пришло в голову тратить время на расспросы.

Опытная воительница задержалась у основания северного трифория и оглянулась назад. Она не сомневалась, что эльфы из ее отряда, называвшиеся каттерами, прорвутся. Однако девушка опасалась, что никому из людей, защищавших сейчас неф, не удастся уйти из Собора живыми.

Все остальные эльфы уже проскочили мимо нее и скрылись в туннеле. Сиоба повернулась, собираясь последовать за товарищами, но затем внезапно обернулась и в душе ее вспыхнула надежда.

Прямо на глазах девушки небольшой, абсолютно правильный квадрат стены в дальнем конце Собора, как раз под секретным туннелем, который ее отряд использовал, чтобы проникнуть в здание, наклонился и рухнул. Девушка ожидала, что раздастся страшный грохот, но, к ее удивлению, каменная плита вовсе не упала на пол, а просто повисла в воздухе, поддерживаемая цепями, подобно подъемному мосту. Из открывшегося прохода появился человек в алом плаще, развевавшемся у него за плечами. Он пробежал по платформе, соскочил на пол и в два прыжка оказался возле алтаря, в центре апсиды. Затем человек столь же легко вспрыгнул на алтарь и угрожающе поднял свой великолепный меч. Сиоба невольно улыбнулась, догадавшись, что хитроумные гномы в редкие моменты затишья занимались не только прокладкой потайного туннеля. Они также успели соорудить нечто вроде подъемного моста. Вероятно, эта идея принадлежала самому Лютиену, поскольку мудрый вождь смог предвидеть тот день, когда он непременно понадобится отважным повстанцам.

Защитники Собора продолжали сражаться, но циклопы, почуяв неладное, обернулись и впали в панику.

Появился легендарный герой, прозванный Алой Тенью.

— Дорогой Лютиен, — прошептала Сиоба. Затем ее улыбка стала еще шире, когда вслед за юношей в Соборе появился его верный товарищ — франтоватый хафлинг по имени Оливер де Берроуз. В одной руке он держал огромную шляпу, с которой умудрялся не расставаться даже в самых опасных ситуациях, в другой сжимал длинную рапиру. За плечами отважного коротышки развевался роскошный плащ из малинового бархата. Хафлинг подскочил к алтарю и изо всех сил подпрыгнул, собираясь последовать за товарищем. Его пальцы ухватились за край каменной плиты… Но при всех своих стараниях Оливер, чей рост не превышал трех футов, не мог вскарабкаться на алтарь, если бы не крепкая рука, бесцеремонно ухватившая за штаны и подкинувшая его вверх.

Когда Сиоба узнала третьего спутника вождя, улыбка на ее лице слегка увяла, хотя девушка, безусловно, была рада видеть возлюбленного, столь своевременно пришедшего на выручку. Его третьим спутником оказалась женщина. Она была родом с острова Бедвидрин, родного острова Лютиена, и знала юношу с детства. Высокая и стройная девушка далеко не в первый раз участвовала в битве. К тому же даже Сиоба не могла отрицать, что та отличалась необычайной красотой. По плечам ее разметались спутанные рыжие кудри, а ярко-зеленые глаза сверкали так же ярко, как и прекрасные очи полуэльфийки.

— Вот мы и опять встретились, Кэтрин О'Хейл, — прошептала Сиоба, пытаясь справиться с мгновенно вспыхнувшей ревностью. Она напомнила себе, что появление этих троих да еще шести десятков воинов, хлынувших в здание с платформы, может спасти жизнь многим защитникам Собора, вступившим в безнадежную схватку с циклопами, прорвавшимися в неф.

Преодолеть туннель в западной стене оказалось нелегкой задачей для эльфов. Страхи Сиобы насчет того, что циклопы постараются отрезать им путь, оправдались — одноглазые ожидали их в небольшом помещении над западным притвором. Однако они не успели организовать сопротивление, и эльфы при помощи своих соплеменников, ударивших со стороны южного туннеля, пробились к южному трифорию, отделавшись несколькими царапинами.

Выбравшись на открытый выступ, Сиоба обнаружила, что сражавшиеся внизу постепенно отступали к проходу, открытому для них Лютиеном и его отрядом.

— Бьемся до последней стрелы, — приказала девушка товарищам. — И приготовьте веревки, мы должны спуститься в южное крыло и присоединиться к союзникам.

Остальные эльфы кивнули, хотя лица их омрачились, поскольку отважные стрелки не ожидали подобного приказа. Каттеры привыкли к другой тактике: они наносили стремительный удар, издали осыпали противника ливнем стрел и отступали, прежде чем враги успевали организовать сопротивление. Однако сейчас они находились в Соборе, и он был почти потерян, а вместе с ним повстанцы могли потерять многих отважных бойцов. Сиоба торопливо объяснила, что их обычная тактика удара и отступления не подходит, ведь исход этой битвы слишком много значит для восставших.

Лютиен вступил в битву. Его знаменитый меч, «Ослепительный», без устали поражал циклопов, вселяя надежду в сердца повстанцев. Оливер и Кэтрин прикрывали вождя с флангов. Чудовищная шляпа хафлинга давно сползла на затылок, открывая длинные курчавые волосы. Свирепый коротышка пронзал одноглазых острым клинком, добивая раненых кинжалом. Девушка играючи управлялась с легким копьем. Оливер и Кэтрин были грозными бойцами, как и воины, двигавшиеся вслед за ними из полукруглой апсиды, яростный клин, поражавший врагов и прикрывающий отступающих соратников.

Однако все внимание циклопов сконцентрировалось на Лютиене, Алой Тени, убийце Моркнея. Одноглазые прекрасно знали легендарный алый плащ вождя повстанцев. Теперь им предстояло испытать на себе разящую силу его великолепного меча с золотым, украшенным драгоценными камнями эфесом, вырезанным в виде фигурки дракона, поднявшегося на задние лапы. Лютиен был самым опасным из всех, именно он объединил свободолюбивых жителей Эриадора. Если циклопам удастся сразить Алую Тень, восстание в Монфоре подавят за несколько дней. Большинство одноглазых старались побыстрее убраться в сторону, избегая смертоносных ударов Лютиена. Но находились среди них и честолюбцы, стремившиеся подобраться к храброму юноше, желая заслужить благорасположение виконта Обри, который, вероятно, станет следующим правителем города.

— Тебе следовало бы обзавестись кинжалом, — заметил Оливер, глядя, как Лютиен сражается одновременно с двумя циклопами. Словно желая придать убедительности своим словам, Оливер перехватил кинжалом направленное на него копье. Несмотря на обманчивую легкость движения, наконечник копья обломился, и хафлинг, отскочив чуть в сторону, пронзил рапирой грудь циклопа.

— Видишь ли, левую руку можно использовать не только для сохранения равновесия, — как ни в чем не бывало продолжил Оливер, становясь в позу победителя: наконечник рапиры упирается в пол, левая рука — в бедро. Казалось, хафлинг находится не в гуще яростно кипящей битвы, а на арене, принимая рукоплескания восторженной толпы зрителей. Оливер сохранял эту позу еще несколько мгновений, пока другой циклоп не налетел на него сбоку.

Невзирая на яростные атаки противников, Лютиен не удержался от улыбки. Он ощутил необходимость опровергнуть заявление своего миниатюрного приятеля.

— Но если вторая рука у меня будет занята кинжалом, — начал юноша, нанося удар «Ослепительным», а затем широко им взмахнул, отбросив противников назад, — то как тогда я смогу сделать это?

Лютиен сжал рукоять меча обеими руками, поднял тяжелый клинок над головой и бросился вперед. «Ослепительный» ринулся наискось вниз, мощь этого удара отбросила в сторону копья обоих циклопов, отрубив наконечник одного из них.

Меч снова взметнулся над головой Лютиена и снова упал, отбивая в сторону копья врагов, а юноша сделал шаг вперед.

Яростная атака продолжалась, но на этот раз молодой человек ударил слева. Кончик меча прочертил яркую красную линию на груди ближайшего циклопа. Второй противник решительно двинулся навстречу Лютиену, выставив перед собой копье.

«Ослепительный» с необычайной легкостью одним ударом рассек и копье и крепкие доспехи, глубоко вонзившись в грудь циклопа. Одноглазый пошатнулся и начал падать, но лезвие, пронзившее ему грудь, удержало циклопа на месте.

Его дружок стер ладонью кровь со своей груди и поспешно отскочил, не желая больше связываться с грозным юным воином.

Лютиен выдернул меч, и циклоп рухнул на пол.

Короткое мгновение, отпущенное для передышки, Лютиен потратил на то, чтобы бросить взгляд на приятеля. Ему хотелось узнать, удалось ли стереть с лица Оливера улыбку превосходства.

Не удалось. Рапира хафлинга описывала сияющий круг возле наконечника меча очередного циклопа, приводя в замешательство туповатого противника.

— Великолепно! — фыркнул Оливер, растягивая слово на гасконский манер. — Если бы ты соизволил последовать моему совету и вооружился кинжалом, эти двое уже валялись бы мертвыми. А теперь мне придется найти того, сбежавшего, и доделать твою работу. Уж конечно, мне достался самый уродливый из одноглазых!

Лютиен вздохнул, признавая свое поражение в словесной баталии, и развернулся как раз вовремя, чтобы парировать удар очередного циклопа. Однако прежде, чем юноша успел поднять меч и перейти в атаку, одноглазый дернулся и взревел. Копье Кэтрин О'Хейл вонзилось ему в живот.

— Если ты будешь побольше сражаться и поменьше разговаривать, мы все выберемся отсюда гораздо быстрее, — огрызнулась девушка. Она выдернула копье и развернулась, встречая нового нападающего.

Лютиен давно привык к ее ворчливости. В течение долгих лет он жил и тренировался бок о бок с девушкой и прекрасно знал, что она могла выстоять против лучших бойцов. Юная воительница немедленно прониклась симпатией к хвастливому Оливеру, и эта симпатия была взаимной. И сейчас, несмотря на ужасную битву, несмотря на то, что Собор вот-вот должен был попасть в грязные лапы Обри, Кэтрин, как и Оливер, наслаждалась опасной игрой.

В этот момент Лютиен Бедвир с необычайной ясностью осознал, что лучших друзей нельзя было бы пожелать.

Циклоп взревел и ринулся на него. Юноша пригнулся, встречая атаку. Однако одноглазый неожиданно дернулся и рухнул на пол. Во лбу у него торчала длинная стрела. Лютиен проследил взглядом направление выстрела и обнаружил Сиобу, стоявшую на небольшом выступе в пятидесяти футах над полом. Даже на таком расстоянии Лютиен ощутил раздражение, которое испытывала эльфийская лучница, видя его бок о бок с Кэтрин О'Хейл.

Но юноша прекрасно понимал, что решение этой проблемы придется отложить до лучших дней. Приближалась новая группа циклопов, и Лютиену пора было сконцентрироваться на непосредственной задаче. К этому моменту он и его бойцы уже вышли из апсиды, пересекли открытый трансепт, но не могли двигаться дальше, потому что теперь враги нападали на них с трех сторон. Многие защитники Собора присоединились к их маленькому отряду, однако группа из полудюжины осажденных все еще находилась вне пределов досягаемости, примерно в тридцати футах от Лютиена.

Всего тридцать футов! Но как минимум дюжина циклопов преграждала юноше дорогу к маленькой группке людей, оказавшихся в весьма затруднительном положении.

— Отступайте к выходу! — крикнул Лютиен Кэтрин, и, оглянувшись назад, девушка мгновенно поняла, что он задумал.

Его решение могло показаться самонадеянным, почти самоубийственным, и Кэтрин, побуждаемая инстинктивным беспокойством за судьбу возлюбленного, уже собиралась ринуться за ним. Однако она была опытным воином, и чувство долга возобладало над велениями сердца. Только трое могли провести основную группу защитников Собора сквозь апсиду, а затем через проем в стене на улицы нижнего района города, где повстанцы могли найти спасение.

— Оливер! — крикнул Лютиен, кидаясь на особенно большого и ретивого циклопа. Услышав свист рапиры позади, юноша понял, что его призыв услышан. Вложив все силы в страшный удар, Лютиен отбил вверх копье противника. В тот же миг юный воин приподнялся на носки и широко расставил ноги.

Оливер, с ходу сообразивший, что замыслил его друг, ужом проскользнул между ними, нацелившись рапирой в грудь одноглазого гиганта. Правда, из-за низкого роста свирепого воителя острие его оружия не достигло груди циклопа, как было задумано. Зато оно вонзилось в живот одноглазому, прошло насквозь и остановилось, только уткнувшись в позвоночник.

Лютиен отшвырнул тело мертвого врага прочь.

— Ты абсолютно уверен? — спросил хафлинг, указав на преграду между ними и горсткой осажденных защитников Собора. Вопрос был, безусловно, риторическим. Оливер даже не стал дожидаться ответа, а просто ворвался в густую толпу циклопов. Его клинок с привычной легкостью исполнял свой смертоносный танец, полностью приковав внимание двух ближайших противников.

— А, так вы еще не знакомы с моим замечательным другом? — ехидно вопросил хафлинг, когда «Ослепительный» обрушился на головы двум зазевавшимся циклопам, сметая их прочь. Оливер сокрушенно покачал головой, поражаясь непроходимой тупости одноглазых. За последнюю пару недель они с Лютиеном не менее двадцати раз проделывали этот фокус, и циклопы неизменно попадались на удочку.

Кэтрин, возглавлявшая основной отряд отступавших повстанцев, также покачала головой. Ее потрясала невероятная слаженность действий, достигнутая обоими друзьями. Каждый из них являлся совершенным дополнением другого, ни один не тратил времени на лишние движения. И даже сейчас, несмотря на явное превосходство сил противника, друзья неуклонно продвигались по среднему проходу Собора.

Стоя на трифории, Сиоба и ее отряд поняли, что пытались проделать Лютиен с Оливером. Эльфийская воительница осознала, что отважные воины смогут пробиться к осажденным повстанцам, только получив поддержку лучников. К тому же Кэтрин, которая возглавляла отступление основной группы, явно нуждалась в поддержке гораздо меньше. Отряд уже пересекал открытое пространство трансепта и быстро приближался к апсиде. Поэтому Сиоба и ее друзья принялись осыпать ливнем стрел циклопов, находившихся впереди и позади отважной парочки.

К этому моменту Лютиен с Оливером наконец добрались до скамей, за которыми продолжалась схватка. Из шести повстанцев на ногах оставалось только четверо. Они бешено отбивались, хотя и понимали, что положение их практически безнадежно. Еще один защитник Собора погиб, другой же пытался заползти под скамью, издавая жалобные стоны и прижимая руку к страшной ране на животе.

Огромный циклоп перегнулся через высокую деревянную спинку скамьи, уже нацелив копье, собираясь завершить начатое. Однако Лютиен успел первым, и «Ослепительный» в очередной раз подтвердил свое прозвище, данное ему много лет назад, обрушившись на лицо одноглазого.

— Бегом! К пролому! — заорал хафлинг, и трое из оставшихся повстанцев радостно подчинились команде. Они проскользнули за спиной Оливера, который размахивал своей рапирой, удерживая в отдалении циклопов, вовсе не желавших поближе познакомиться с этим грозным оружием. Четвертый повстанец повернулся и попытался последовать за товарищами, но в спину ему вонзилось копье, и несчастный, помедлив мгновение, тяжело рухнул на пол.

— Оставь его! — крикнул Оливер Лютиену, глядя на наседающих со всех сторон циклопов. — Но, разумеется, ты не можешь этого сделать, — пробормотал хафлинг, прекрасно зная своего друга. Оливер тяжело вздохнул. Впрочем, ему нередко приходилось испускать тяжелые вздохи, отдавая дань дружбе. А тем временем Лютиен отбросил прочь очередного циклопа, опустился на колени и взвалил раненого на левое плечо.

Оба друга достаточно легко выбрались из-за ряда скамей, но здесь им пришлось остановиться. Отряд циклопов, перекрывший им путь, был так велик, что товарищи даже не смогли разглядеть среди них тех троих, ушедших вперед.

— Что ж, как минимум он сможет послужить нам щитом, — заметил Оливер, указывая на раненого, бессильно повисшего на плече Лютиена.

Однако юноша не оценил мрачного юмора приятеля. Он взревел и ринулся на ближайшего циклопа столь свирепо, что прикончил его, к собственному изумлению, одним прямым ударом.

Впрочем, Лютиен прекрасно понимал, что это была всего лишь мимолетная удача, поскольку место павшего немедленно занял другой одноглазый. Юноша, обремененный тяжкой ношей, не мог оказать ему достойный прием. Лютиену пришлось уйти в глухую защиту, парируя каждый удар свирепого противника. Юный Бедвир понимал всю опасность ситуации, понимал и то, что время работает против них. Все новые и новые циклопы выскакивали из-за спинок деревянных скамей, со свежими силами обрушиваясь на отступавших. Лютиен внезапно понял, что спасение раненого повстанца, вполне вероятно, будет стоить ему жизни. Однако благородный юноша не изменил своего решения. Более того, вновь оказавшись перед выбором, Лютиен, безусловно, поступил бы так же.

Раненый, обвисший на плече юного Бедвира, закрывал ему обзор, он почти не видел циклопа, отскочившего влево. Будь тот достаточно сообразителен, чтобы напасть на Лютиена с этой стороны, он наверняка прикончил бы юношу. Однако одноглазый снова двинулся вправо. Лютиен, в отличие от циклопа, успел заметить стальной блеск изящного клинка рапиры, метнувшейся ему навстречу. Циклоп остановился и кинулся влево, напоровшись на смертоносное оружие хафлинга.

Затем клинок почему-то опустился вниз, Лютиен оглянулся и увидел, что приятель балансирует на спинке деревянной скамьи.

— Следуй за мной! — закричал Оливер, перепрыгивая на следующую спинку и взмахом рапиры вынуждая ближайшего циклопа отступить в сторону.

— За тобой?! — воскликнул Лютиен, но Оливер уже совершал следующий прыжок, не дождавшись окончания фразы. Хафлинг невероятным образом извернулся, продолжая сохранять равновесие на узкой спинке, перепрыгнул через меч следующего противника, и его рапира вонзилась прямо в глаз нападавшего.

Циклоп отбросил меч и рухнул на спину, прижимая обе руки к месту, где еще мгновение назад находился его единственный глаз.

— Тысяча извинений, но у меня нет времени прикончить тебя, — крикнул хафлинг и взмахнул рукой, призывая Лютиена последовать за ним.

Юноша собирался проделать именно это, но новая орда циклопов преградила ему путь, а позади он чувствовал горячее дыхание разъяренных преследователей. Лютиен принялся бешено отмахиваться мечом, в любую минуту ожидая смертоносного удара копья.

Шум, неожиданно наполнивший воздух вокруг него, напоминал гудение роя потревоженных пчел. Лютиен отчаянно вскрикнул и взмахнул мечом, почти вслепую прокладывая путь сквозь окружавший его кошмар.

И вдруг все стихло, так же неожиданно, как и началось. Все циклопы валялись либо мертвыми, либо умирающими, сраженные эльфийскими стрелами. У Лютиена не было времени оглянуться на трифорий, он проскользнул между рядами скамей и устремился за Оливером.

Продвигаясь вдоль северной стены, друзья с облегчением обнаружили, что трое повстанцев, ради спасения которых они рисковали жизнью, находились возле алтаря, карабкаясь на платформу, открывавшую путь из Собора, где их поджидали Кэтрин и другие воины ее отряда. Отважная воительница отчаянно отбивалась от орды циклопов, прикрывая путь к спасительной бреши.

Несколько одноглазых блокировали путь к апсиде. Один из них рухнул, пронзенный стрелой Сиобы.

Возле алтаря столпился большой отряд циклопов, и воины, прикрывавшие проход к бреши, вынуждены были отступить под натиском превосходящих сил противника.

— Нам отсюда не выйти, — заметил Оливер.

Лютиен взревел от ярости и бросился вслед за другом к основанию апсиды, затем одним прыжком преодолел несколько ступеней, ведущих к полукруглой площадке. Вблизи алтаря он неожиданно свернул влево, по направлению к северной стене.

— Закрывайте проход! — крикнул Лютиен, обращаясь к друзьям на платформе.

Оливер на мгновение застыл в ужасе, но затем постарался собраться с мыслями и понял замысел приятеля. Хафлинг торопливо просчитывал путь, который мог привести к спасению. Он подскочил к стене и рванул грубо сотканный гобелен, прикрывавший потайную деревянную дверь.

Новый ливень стрел из трифория задержал преследователей всего на мгновение, но за это время хафлинг успел нырнуть вслед за Лютиеном в узкий проход, ведущий к главной башне Собора. Именно по этой лестнице оба друга преследовали герцога Моркнея перед их роковой схваткой. Оливер захлопнул за собой дверь, но циклопы вскоре снесли ее с некрепких петель и устремились в погоню.

Первое, что заметил Лютиен, поднимаясь по темной лестнице, — это страшный холод, царивший внутри башни. Поднявшись ступенек на двадцать, он понял, почему циклопы не сняли тело герцога за те короткие промежутки времени, на которые им удавалось вновь овладеть Собором. Ступени, даже в обычное время крутые и ненадежные, сейчас были покрыты толстым слоем льда. Снег и вода, превратившаяся затем в лед, безусловно, попали внутрь башни через открытую площадку наверху.

Вокруг царил кромешный мрак, и Лютиену приходилось ощупью находить дорогу. Он старался передвигаться как можно быстрее, но приходилось постоянно останавливаться и опираться о ледяную стенку.

Затем он все-таки поскользнулся и рухнул на колени, больно ударившись о твердый камень. Лютиен заметил сбоку какое-то движение и схватился было за меч, но тут же узнал хафлинга, чей силуэт выделялся на фоне обледеневшей стены. Оливер передвигался почти ползком, используя кинжал в качестве ледоруба. Сначала он втыкал его в толстый слой льда на ступеньке, затем подтягивался и отталкивался изо всех сил, медленно, но верно продвигаясь вперед.

— Вот тебе и еще одна причина, по которой обе руки должны быть заняты оружием, — тоном превосходства заметил он.

Лютиен вцепился в плащ Оливера, пытаясь восстановить равновесие. Он слышал, как циклопы позади скользили, падали, но упорно продолжали преследование.

— Осторожней! — крикнул хафлинг, когда от ступеньки откололась глыба льда и покатилась вниз, чуть не прихватив с собой Лютиена. Юноша услышал шорох за ближайшим поворотом и понял, что преследователи приближаются.

— Кинь мне конец веревки, — попросил Лютиен, и верный друг немедленно размотал шелковый шнур, прикрепленный к поясу. Юноша поднялся на ступеньку, свободную ото льда, и подхватил конец шнура. Оливер со всей возможной скоростью пополз вверх по лестнице.

Лютиен не осмелился положить потерявшего сознание человека на пол, опасаясь, что тот соскользнет вниз, навстречу роковой кончине. Он развернулся на ступеньке, более или менее свободной ото льда, привязал себя к выступу и поднял меч.

Юноша не успел увидеть, как лицо ближайшего циклопа, выскочившего из-за поворота лестницы, исказилось от ужаса, но хорошо мог себе это представить. Одноглазый на полной скорости выскочил на ступеньку, находившуюся как раз под Лютиеном, только для того, чтобы обнаружить, что добыча больше не убегает.

«Ослепительный», как обычно, разил без промаха, и циклоп с воплем покатился вниз. Юноша содрогнулся, услышав исполненный смертной муки стон раненого.

Умирающий циклоп сбил следующего одноглазого, спешившего наверх, тот, в свою очередь, — еще одного. Вскоре преследователи сплелись в один вопящий клубок тел, катившийся вниз по винтовой лестнице.

Лютиен понадежнее перехватил потерявшего сознание раненого у себя на плечах, отвязал веревку и подождал, пока Оливер крепко обмотает ее вокруг дальнего выступа неровной стены. Затем юноша вновь принялся упорно карабкаться наверх. Друзьям понадобилось не менее получаса, чтобы преодолеть оставшиеся триста ступеней и выбраться на небольшую площадку у самой вершины башни. Здесь путь им преградила стена снега. Позади слышался топот вновь приближавшихся циклопов.

Оливер поспешно выхватил свой любимый кинжал. Его прочное лезвие вгрызалось в снежную баррикаду, круша и кромсая слежавшиеся пласты. Преграда казалась бесконечной, руки друзей онемели от усталости и холода, но, наконец, впереди все же забрезжил свет. Над Монфором поднималась бледная зимняя заря.

— Ну, и что теперь? — с трудом выговорил Оливер, стуча зубами от холода и пронизывающего ветра, когда они поднялись на вершину башни.

Лютиен опустил свою ношу на снег и попытался перевязать рваную рану, зиявшую на животе несчастного повстанца.

— Прежде всего мы избавимся от этих назойливых одноглазых, — ответил Оливер на свой собственный вопрос. Хафлинг огляделся, отыскивая самую большую и крепкую глыбу льда. Затем он подкатил ее к бреши, проделанной в снежной баррикаде, и изо всех сил толкнул плечом, так что она полетела вниз, скрывшись за поворотом лестницы.

Мгновение спустя усилия хафлинга были вознаграждены дружным воплем ошеломленных циклопов. Впрочем, вопль вскоре затих в отдалении.

— Они вернутся, — мрачно заметил Лютиен.

— Мой столь юный и столь неопытный друг, — ответил хафлинг. — Мы успеем замерзнуть до смерти задолго до их возвращения!

Эта возможность казалась вполне вероятной. Зимы в Монфоре, располагавшемся возле самого подножия гор, всегда были холодными, а здесь, на вершине покрытой снегом башни высотой не менее трех сотен футов, практически незащищенной от пронизывающего северного ветра, мороз казался невыносимым.

Лютиен подошел к краю башни, с которого все еще свисала замерзшая веревка, обвязанная Оливером несколько недель назад вокруг одного из зубцов. Юноша прикрыл ладонью глаза, защищаясь от яростных порывов ветра, и перегнулся вниз, вглядываясь в обнаженное тело герцога Моркнея. Мертвеца все еще можно было разглядеть, хотя за это время его тело покрылось снегом и примерзло к каменной стене башни.

— Липучка при тебе? — неожиданно спросил Лютиен, имея в виду необычайное приспособление, некогда подаренное хафлингу чародеем Бринд Амором. Это был сморщенный черный шар, который когда-то прикреплялся к этой самой веревке.

— Я не мог оставить ее здесь, — огрызнулся Оливер. — Хотя я вынужден был оставить здесь мою замечательную веревку, привязанную к трупу этого проклятого герцога. Веревку можно найти другую, а вот моя прекрасная липучка…

— Доставай ее, — крикнул Лютиен, у которого не хватило терпения дослушать до конца одну из легендарных тирад приятеля.

Оливер замолчал и уставился на юношу, иронически приподняв бровь.

— У меня нет достаточно длинной веревки, чтобы спуститься с башни, — ответил он наконец. — Всей ее длины не хватит даже до середины пути.

С лестницы послышалось пыхтение циклопов.

— Приготовь ее, — скомандовал Лютиен. С этими словами он начал очищать уходившую через край парапета веревку.

— Ты, наверное, шутишь, пробормотал Оливер.

Юноша торопливо вернулся назад и осторожно поднял раненого. С лестницы снова донесся яростный рев циклопов.

Оливер пожал плечами:

— Впрочем, я мог и ошибиться.

Хафлинг первым схватился за замерзшую веревку. Предварительно он снял свои добротные зеленые краги и подул на ладони, сложив их ковшиком. Затем Оливер схватил в одну руку свой любимый кинжал, а в другую веревку и без колебаний шагнул вниз. Он постарался спускаться вниз как можно быстрее, по дороге очищая веревку ото льда кинжалом. Хафлинг понимал, что его другу, обремененному тяжелой ношей, необходимо хоть немного облегчить спуск.

Достигнув конца веревки, хафлинг поморщился и осторожно ступил на окаменевшую от холода голову мертвого герцога Моркнея. Утвердившись на ней, Оливер огляделся вокруг, чтобы отыскать место, куда двигаться дальше.

Далеко внизу виднелось лишь одно крохотное окошко. К сожалению, друзья спускались по северной стене Собора. Внутренний двор под ними находился на вражеской стороне стены да к тому же был переполнен циклопами. Одноглазые вопили и указывали наверх.

— Я бывал в местах и похуже, — легкомысленно заметил Оливер, когда Лютиен со своей нелегкой ношей присоединился к приятелю. Раненый то приходил в себя, то терял сознание, издавая душераздирающие стоны каждый раз, когда его подбрасывало на плечах у юноши.

Лютиен, преодолев отвращение, ступил одной ногой на плечо Моркнея, затем он повернулся так, чтобы держаться за веревку той же рукой, которой он придерживал раненого повстанца, освободив при этом другую.

— Помнишь, как мы вот так же болтались над озером, — продолжил Оливер. — Эта огромная черепаха находилась под нами, слева бесновался огнедышащий дракон, а справа — разъяренный чародей…

Оливер внезапно замолк и издал сочувственный возглас, когда Лютиен поднял руку и продемонстрировал ему кровавый след, оставленный веревкой. За время спуска шелковый шнур успел разрезать не только довольно прочную перчатку юноши, но и его кожу. Однако крови вытекло немного — на таком морозе она моментально темнела и застывала на ладони, закрывая порез плотной коркой.

Циклопы наконец добрались до вершины башни, перегнулись через парапет и издевательски ухмылялись, глядя на Лютиена с Оливером.

— Нам некуда деваться! — крикнул отчаявшийся хафлинг.

Лютиен был несколько другого мнения.

— Кидай липучку за угол, на восток, — скомандовал юноша.

Оливер понял его: восточный угол приводил их за разделительную стену Монфора, на занятой повстанцами территорию. И все же этот совет казался невыполнимым. Даже если им удастся завернуть за угол, друзья окажутся на высоте более двухсот футов над улицей, не имея возможности спуститься вниз.

Оливер покачал головой, оба друга взглянули вверх и увидели свесившееся копье, пущенное с вершины башни и тут же устремившееся в их направлении.

Лютиен поднял «Ослепительный» (и это усилие едва не стоило ему жизни, поскольку юноша чуть было не выпустил из рук веревку), и прочное лезвие в последний момент отбило в сторону смертоносное копье.

Циклопы, находившиеся под ними и на вершине башни, одновременно взревели. Лютиен понимал, что ему просто повезло вовремя парировать удар, но рано или поздно очередное копье достигнет цели.

Юноша обернулся к Оливеру, собираясь прикрикнуть на него и повторить приказание, но обнаружил, что хафлинг уже извлек волшебную липучку. Отважный боец встал поустойчивее, размахнулся веревкой и изо всех сил швырнул липучку на восток, за угол башни. Друзья затаили дыхание, стараясь мысленно проследить путь волшебной липучки, их последней надежды на спасение.

Веревка не упала.

Оливер со страхом подергал за оставшийся у него конец шнура, выясняя, насколько надежно закрепилась липучка. Другого способа проверить это у них не было. Попытка довериться загадочному подарку волшебника и перебраться на другую сторону Собора могла привести их либо к свободе, либо к смерти.

Еще одно копье пролетело мимо, едва не задев кончик носа Лютиена.

— Ты идешь? — спросил хафлинг, перехватывая веревку, чтобы юноша тоже мог взяться за нее.

Лютиен изо всех оставшихся сил вцепился в спасительный шнур, прижимая к себе раненого повстанца. Оба сделали глубокий вдох и невольно затаили дыхание.

— Ты еще никогда не был в худшем месте, — заметил Лютиен.

Оливер открыл было рот для ответа, но отчаянно заорал, когда юноша соскользнул с головы мертвого герцога, увлекая за собой и хафлинга.

Мгновение спустя копье циклопа, которому удалось прицелиться лучше, чем другим, глубоко вошло в промерзший череп покойника.

Друзья заскользили по веревке вниз вдоль обледеневшей стены здания и обогнули угол. Затем последовал неожиданный рывок, и спуск прекратился. Друзья застыли в сорока футах под волшебной липучкой.

Им не удалось нащупать здесь точку опоры, и оставалось только беспомощно смотреть вниз на новую толпу, состоявшую на этот раз из друзей. Как раз в этот момент последний из каттеров прошел через потайную дверь в восточной стене и соскользнул по веревке, преодолев оставшиеся до земли двадцать футов. Плита, открывшая спасительный для повстанцев проход, со скрипом встала на место. Товарищи ничем не могли помочь юноше и хафлингу. Ни Кэтрин, ни даже проворным и ловким эльфам не удалось бы добраться до них по обледеневшей стене.

— Здесь намного лучше! — саркастически заметил Оливер. — Хоть погибнем на глазах у друзей!

— Не сейчас, Оливер, — хмуро прервал язвительную тираду Лютиен.

— По крайней мере, нам на головы не падают копья, — продолжал хафлинг. — Возможно, этим одноглазым тупицам понадобится не меньше часа, чтобы определить, куда мы делись.

— Не сейчас, Оливер, — вновь рявкнул Лютиен, отчаянно пытаясь сосредоточиться на поисках выхода из почти безнадежного положения.

Впрочем, ему не удавалось отыскать даже призрачную возможность спасения.

Сломленный отчаянием, он уже почти решился отпустить веревку и ускорить неизбежное.

Мимо них просвистело копье, и, когда парочка подняла глаза, они заметили на вершине башни группу циклопов. Одноглазые радостно орали и указывали вниз.

— Ты мог ошибаться, — сказал Лютиен, имитируя акцент хафлинга, прежде чем тот успел открыть рот.

— Если дернуть три раза, липучка отцепится, — припомнил Оливер. — Если бы мне удалось проявить достаточное проворство — а обычно мне удается, — я мог бы прикрепить ее на много футов ниже.

Лютиен уставился на приятеля в немом изумлении. Даже самонадеянный хафлинг должен понимать, что его сумасшедший план невозможно выполнить. Как только липучка отцепится от стены, и он сам, и юный Бедвир, и раненый повстанец полетят вниз и вдребезги разобьются о булыжную мостовую темной улицы в двухстах футах под ними.

Ни Оливер, ни Лютиен больше не произнесли ни слова, да и что они могли сказать в этой ситуации? По всей видимости, легенде об Алой Тени суждено обрести печальный конец.

Подарок Бринд Амора был воистину чудесной вещью. Сморщенный шар мог прилипнуть к любой стене, вне зависимости от того, насколько отвесной она была. Кроме того, волшебная липучка никогда не отрывалась самопроизвольно, только после того, как ее хозяин три раза дернет за веревку.

Но вдруг липучка медленно поползла вниз по стене. Друзья продолжали отчаянно цепляться за веревку, однако неожиданный спуск продолжался, шар плавно скользил по покрытой льдом стене башни.

Лютиен закричал, хафлинг тоже не удержался от вопля ужаса. Но все-таки Оливер сохранил достаточно здравого смысла, чтобы воткнуть в толстый слой льда свой кинжал и хоть немного притормозить. Ледяные крошки полетели в разные стороны, кинжал оставлял за собой глубокий след.

Сверху слышались торжествующие вопли циклопов, мимо летело еще одно копье, которое хафлинг в последний момент успел отбить своим кинжалом. Снизу слышались отчаянные крики друзей: «Ловите их!»

Лютиен попытался зацепиться за обледеневшую стену каблуками, чтобы хоть как-то приостановить падение. Теперь он не мог сказать, на какой высоте они находились и сколько проехали по стене. Иногда липучка достигала места, свободного ото льда, и скорость спуска замедлялась. И все же они продолжали скользить вниз, иногда быстро, иногда чуть помедленнее. У самой земли чьи-то руки поймали Лютиена за ноги; немного замедлив падение, он рухнул в снег и на секунду потерял сознание.

Оливер упал прямо ему на грудь, но тут же вскочил на ноги и весело прищелкнул пальцами.

— Я же говорил тебе, что мне случалось попадать и в худшие переделки, — заметил он и тремя рывками освободил волшебную липучку.

Однако Лютиену было не до споров. Со стороны плиты, закрывшей потайной проход в стене Собора, донесся глухой грохот. Циклопы, осознав, что ценная добыча вновь ускользнула от них, пришли в неописуемую ярость. Одноглазые использовали в качестве тарана одну из статуй, украшавших старинное здание изнутри; от каменной плиты начали отваливаться куски.

Лютиену помогли подняться на ноги, раненого осторожно подхватили на руки и унесли прочь.

— Пора уходить, — заметила Кэтрин, подхватывая под локоть юного Бедвира, еще не вполне пришедшего в себя.

Юноша растерянно взглянул на подругу юности и на Сиобу, стоявшую рядом с ней, и позвони себя увести.

Не успели циклопы моргнуть глазом, как эриадорцы растворились в переплетении узких улочек нижнего района Монфора. Одноглазые, которые, наконец, выбрались из Собора через потайной проход, остановились в полной растерянности, бестолково размахивая копьями. Они так и не решились последовать за ускользающей добычей и углубиться в лабиринт улиц, где из-за каждого угла мог выскочить отряд повстанцев.

Когда беглецы удалились на некоторое расстояние, Оливер замедлил шаг и потянул Лютиена за рукав. Юноша оглянулся и проследил за взглядом хафлинга, устремленным на главную башню Собора. Лед, покрывавший стену, ослепительно блестел в лучах утреннего солнца, но то пятно, на которое указывал потрясенный хафлинг, невозможно было ни с чем перепутать.

В двухстах футах над землей на стене башни виднелся красный силуэт, алая тень. Волшебная накидка Лютиена вновь проявила свои необычные качества, запечатлев на камне легендарный силуэт, послание от Алой Тени ко всему простому народу Монфора.