"А.В.Шубин. "Клещи" Сталина " - читать интересную книгу автора

нападения противника, так как они составляли второй эшелон армии прикрытия и
не попали под первый удар его группировки" [Готовил ли Сталин наступательную
войну против Гитлера? С. 74.]. Но все дело в том, что внезапность нападения
сказалась на всей военной машине, а не только на ее авангарде. Прежде всего
это касается господства немцев в воздухе и перемещений советских танков в
тылу до их вступления в бой. Первый из этих факторов приводил к ударам
"растопыренными пальцами": "Вместо того, чтобы наносить массированные удары
по врагу, танковым командирам предписывалось "действовать... небольшими
колоннами, чтобы рассредоточить авиацию противника"" [Бешанов В. Танковый
погром 1941 г. (Куда исчезли 28 тысяч советских танков?) М., 2002. С. 214 -
215.]. К тому же удар наносился вслепую, так как у немцев была воздушная
разведка, а у РККА почти не было.
Дело было в том, кто выбирает место и время сражения. Летом 1941 г.
инициативой владели немцы, и советским танкам приходилось проделывать
невообразимые маршброски перед тем, как вступить в бой. Странным образом Б.
В. Соколов доказывает "низкий уровень подготовки" танкистов, приводя
воспоминания командира 8-го мехкорпуса Д. Рябышева о том, что корпус 22 - 26
июня проделал 500-километровый марш "без соблюдения элементарных уставных
требований обслуживания материальной части", что привело к выходу из строя
почти половины техники. Вот и главное объяснение неудач мехкорпусов: если бы
свежие мехкорпуса были сосредоточены в месте главного удара у границы и
ударили бы первыми - они могли бы сражаться и за сотни километров в глубине
территории врага. А теперь иное. Место решающего сражения определяется
действиями вермахта. 24 июня удалось собрать хоть какие-то силы, начать
контрудар, толком не ведая, где продвигается противник (не наше господство в
воздухе). А измученный 8-й мехкорпус подошел только 26 июня. Тут бы и
танкисты с "высоким уровнем подготовки" не добились блестящих успехов. Это
касается и немцев: "Когда противник после успешного наступления в
приграничных боях был остановлен на Лужском рубеже, то оказалось, что
немецкая танковая группа потеряла до 50 процентов своей материальной части"
[Судоплатов П. Указ. соч. С. 227.]. Тоже, видимо, из-за нарушения
"элементарных уставных требований". Война все-таки, а не парад. 30 июля
Гальдер отмечал: "Танковые соединения следует отвести с фронта для ремонта и
пополнения" [Гальдер Ф. Указ. соч. С. 169.]. Но к этому времени они уже
одержали важные победы. Кто наносит удар, получает фору.
Под Ровно 25 июня - 2 июля контрудар Юго-Западного фронта задержал
наступление немцев на 8 дней. Всего восемь дней - четверть решающего месяца.
В. В. Бешанов задает риторический вопрос: "разве стоили такого моря крови
такие мизерные результаты? Не лучше ли было избрать другой план действий,
хотя бы генерала Пуркаева?" [Бешанов В. Указ. соч. С. 332.] План Пуркаева -
переход к обороне без контрударов. Но группировка Юго-Западного фронта была
органически не готова к обороне. Там, где в атаку пошли советские
мехкорпуса, не было подготовленных оборонительных рубежей. Переход к обороне
означал сохранение в руках противника инициативы во всей полноте. Почему
этот план мог привести к лучшим последствиям и меньшим потерям, чем
контрудары, - непонятно. Как показывает опыт оборонительных операций,
включая Смоленскую и Вяземскую, оборонялась РККА еще хуже, чем наносила
контрудары. В обеих ситуациях потери были очень велики. Так что вопрос В. В.
Бешанова приходится переформулировать: стоила ли задержка противника на 8
дней такого моря крови? Поскольку замысел "Барбароссы" на южном фланге