"А.В.Шубин. "Клещи" Сталина " - читать интересную книгу автора

предписывала занять огневые точки укрепленных районов, привести в боевую
готовность войска и ПВО. Некоторые части не успели получить эту директиву.
Но, учитывая военные приготовления июня, первый удар немцев был неожиданным
скорее не сам по себе - неожиданным был его массированный характер и
направления главных ударов, где противником был создан подавляющий перевес.
Если бы война началась, как на французском фронте, неторопливо, то советское
командование имело бы хотя бы минимум времени, чтобы подтянуть к границе
мехкорпуса, дособрать ударный механизм, нацеленный на Краков, где был создан
перевес в пользу РККА. А теперь нужно было парировать сильные удары
вермахта, когда твои части разбросаны на разных расстояниях от мест прорыва.
Эта разбросанность создала у немецких генералов впечатление о глубокой
эшелонированности приграничной группировки советских войск. "22 июня 1941 г.
советские войска были, бесспорно, так глубоко эшелонированы, что при таком
их расположении они были готовы только для ведения обороны" [Манштейн Э.
Утерянные победы. Смоленск, 1999. С. 198.], - вспоминал Э. Манштейн.
Создавалось впечатление, что в приграничных округах советское командование
заранее выстроило несколько эшелонов, рассчитывая на жесткую оборону у самой
границы. Это подтвердило предположение немцев, что Красная армия не
готовилась к наступлению в 1941 г. и что достаточно разгромить
многоэшелонированную оборону у границы, чтобы выйти на оперативный простор
вплоть до самой Москвы. В действительности "многоэшелонированное"
расположение советских войск было вызвано тем, что они были застигнуты в
движении, место и время вступления в бой определялось не каким-то планом, а
тем, где застала дивизию война и сколько ей нужно времени, чтобы дойти до
ближайшего немецкого прорыва. А в это время новый эшелон РККА выстраивался в
районе Могилева. И это несло плану "Барбаросса" смертельную угрозу, потому
что он был рассчитан на разгром основных сил Красной армии в приграничном
сражении.
Если командованию вермахта понадобится месяц, чтобы понять свою ошибку,
то советское командование заблуждалось по поводу происходящего всего три
дня. Но это были самые важные дни.
События разворачивались невероятным образом, опровергая все столь
логичные расчеты Сталина. Микоян вспоминал: "Когда на рассвете 22 июня война
всё-таки разразилась, мы, члены Политбюро ЦК, сразу же собрались в
Кремлевском кабинете Сталина. Он выглядел очень подавленным, потрясённым"
[Цит. по: Куманев Г. А. Указ. соч. С. 99.]. Но на что рассчитывает Гитлер?
Как собирается действовать? В обстановке неопределенности советское
руководство пыталось действовать по намеченному плану, хотя силы для этого
не были собраны. Утром была выпущена директива Наркома обороны № 2, в
которой предлагалось разгромить противника, вторгшегося на территорию СССР.
В это время в Москве еще сохранялась иллюзия, что противник атакует
относительно небольшими силами с двух основных направлений и советская
приграничная группировка имеет перевес. Переходить на территорию противника
пока было признано нецелесообразным - а вдруг Гитлер решил спровоцировать
советский удар, пока Сталин не завершил приготовлений. Для наступления на
Москву у Гитлера, конечно, нет сил. Но обескровить советский контрудар
вермахт вполне в состоянии - советская разведка постоянно фиксировала
оборонительные приготовления немцев накануне войны. Но к вечеру 22 июня
стало ясно, что Гитлер замыслил не хитрую провокацию, а наступление. Поэтому
вечером 22 июня была принята директива № 3, которая предписывала переход в