"Анатолий Штыров. Приказано соблюдать радиомолчание " - читать интересную книгу автора

"Не может такого быть! Ни в жисть не поверим!" - решил базовый
женсовет.
И отрядил делегаток из командирских жен отловить и разглядеть в упор
такую редкостную личность.
А личность продолжала изводить пьяную крамолу, теперь уже среди
мичманов и старшин. Всеми мыслимыми способами.


x x x
Шло время. Неулыба чувствовал: быть ему в ремонтах до пенсии. И начал
бомбить все возможные инстанции: или помогите вывести лодку из бесконечного
ремонта, или переведите на плавающую лодку.
И в том был резон: поставленная в ремонт сроком на шесть месяцев с
лимитом в восемьсот тысяч рублей, лодка простояла уже свыше двух лет,
"съела" лимитов миллион двести тысяч и застряла где-то на середине
технической готовности...
Задним числом Неулыба прослышал: после его убытия лодка простояла в
ремонте еще два года и была перебуксирована для завершения ремонта на
Дальзавод в главную базу флота...
- Хороший офицер. Не пьет, - жестяным голосом охарактеризовал Неулыбу
командир дивизиона, вручая ему в кругу ремонтных командиров прощальную
грамоту. И пробормотав стандартное "Служу Советскому Союзу", непьющая
личность отправилась к новому месту службы.


x x x
За период "ржавого сидения" в ремонте Неулыба, не жалея тощих рублей,
еженедельно мотался в пургу и мороз, на катерах и автобусах в базовый
тренажерный кабинет торпедных атак. Расстояние, по дальневосточным меркам,
плгвое - за семьдесят километров. Иногда со своим "расчетом", временами в
одиночку. И упорно тренировал сам себя на тренажерах - в торпедных атаках и
уклонениях от преследования противником. Он очень боялся потерять
приобретенную на командирских классах "форму". Никто Неулыбу не
контролировал и к вояжам не обязывал. Неулыба боялся и другого - сойти на
традиционную командирскую "ресторанную тропу".
На сентябрьских флотских учениях 1962 года Неулыба напросился дублером
на лодку Лопато. Группа лодок северной бригады вышла, обогнув Сахалин с
севера, и в Охотском море попала в жестокий шторм-мордотык. Лодкам надлежало
пересечь Охотское море в надводном положении и выйти в океан.
Командира Лопато, гастритчика-язвенника, быстро скрутила животная
болесть; старший на походе замкомбрига Шеметень залег в командирской
берлоге. А дублеру Неулыбе, "ржавчине" - по выражению северян, выпала честь
простоять бессменные трое суток на утлом мостике лодки, не столько для
командирской вахты, сколько для страховки вахтенных офицеров. Рулевые и
сигнальщики были убраны в центральный пост. Прихваченные к вварным рельсам
пожарными поясами, вахтенные офицеры и с ними Неулыба, промокшие до
потагнных мест, напряженно вглядывались в ревущую темь, поминутно ныряя под
козырек, когда огромные, зло кипящие валы накрывали мостик и с шумом
проносились в корму. Лодка со стоном угрожающе опускала нос в очередную
бездну и тяжело выворачивалась через неумолимо приближающиеся водяные горы.