"Борис Штерн. Эфиоп" - читать интересную книгу автора

- Знаешь, - грустно сказал Шепилов, - меня выдвигают на партийную работу.

- Хорошо, - сказал Гайдамака.

- Давай еще выпьем. Люблю.

Шепилов любил слово "люблю".

Был июнь, дни смешались, стояли белые ночи. Шепилов тоже исчез. Боязливо
заглянула соседка Элка, сказала, что Люська к нему не вернется и надо отдать
ей диван.

- Пусть забирает, у меня матрац есть.

Гайдамака срывал бескозырки с бутылок, щелчком отстреливал их в Финский
залив, играл на аккордеоне "Раскинулось море широко", смотрел на Рим. Пред ним
простирался Вечный Город. Он неплохо его знал по велогонкам. Вот Foro
Romano*3, вот Colosseo*4, а вот Campidoglios*5. А вот и Basilia e Piazza di
San Pietro*6, где он наехал на папу римского. Гайдамака заиграл
"Интернационал", но его затошнило, он побежал блевать, но как ни корячился,
ничего не смог из себя выдавить. Он глотнул еще и заснул с бутылкой водки на
унитазе.

Проснулся он от пристального взгляда. Дверь в туалет была открыта. К нему
в окно со стороны Финского залива заглядывала черная голова. Ночь стояла
белая, голова была черная, курчавая, с желтыми белками глаз, окно находилось
на шестом этаже, но Гайдамака не очень-то испугался, потому что решил, что
спит, а черная голова ему снится.

- Пошел вон, жидовская морда! - пробормотал Гайдамака во сне.

Нет, он не был антисемитом в прямом смысле слова, но с тяжелого похмелья
пробормотал первое простейшее оскорбление, которое пришло ему в голову. Потом
он глотнул еще, перебрался с унитаза на матрац и опять уснул.

Но не в том дело.

Утром Гайдамака с еще более тяжелого похмелья стал вспоминать и
сопоставлять: кто бы это белой ночью в белом венчике из роз, в белой простыне,
будто из бани вышел, мог ходить в тумане над водами Финского залива и в его
прорубленное окно на шестом этаже заглядывать?

Гайдамака Блока читал, но давно, и до Иисуса Христа додуматься пока не
посмел, хотя понял, что его посетил некто божественный, - наверно, папа
римский, на которого он наехал. Дальше папы римского религиозная фантазия у
Гайдамаки не пошла. И обозвал он папу римского "жидовскою мордой" потому, что
папа показался ему похожим на палестинского лидера Ясира Арафата. Папы римские
- они тоже архаровцы, потому что сожгли Галилея, так оправдывал себя
Гайдамака. Но чем дальше он думал, тем больше понимал, что папе римскому