"Борис Гедальевич Штерн. Г.М.Прашкевичу. Письма без комментариев" - читать интересную книгу автора

журнал не нужен. Русские писатели никому там не нужны. Хочет издаваться в
России, в Украине. Такое вот.
Поехал я в Питер в конце сентября на три дня. Съезд писателей-фантастов
СНГ. Думал, что ты там будешь, но тебя не было. Ты правильно сделал. Пил с
Брайдером и Чадовичем. И с Васей Звягинцевым. Водку. Чадович рассказывал,
что ты побывал у него в Минске. Эти три дня превратились (уже в Киеве) в
месяц непросыхания. С мая по октябрь честно сидел, писал роман,- и срыв на
целый месяц. Ужасть. Бутылка водки в день.
Не могу выйти. Сейчас тоже под газом. Женя Лукин с поломанной ногой
замахнулся костылем на Ютанова за то, что тот не пускал на банкет Логинова.
Я же на банкете устроил скандал некоему Саше Кисселю (ты его, кажется,
знаешь) за то, что этот пацан забрал - не одолжил,- забрал у меня в мае 500
долларов (под предлогом, что я в Киев не довезу) и исчез, скрылся, не
звонил, пять месяцев не отдавал. Ну и возмутило меня вот что: сидят на этом
банкете Стругацкий, Михайлов. Сидят писатели с опытом, с книгами за спиной,
а тут встает Саша Киссель (не написавший, кажется, ни одного рассказа) и
начинает провозглашать тост "за литературу". Я ему: "Заткнись!" и не дал
говорить. Ужасть! Нельзя мне уже ездить на эти сборища.,."

"22 августа 1997.
Гена, дорогой!
Меня тут заело. С мая уныло продаем мою квартиру, чтобы купить другую
квартиру, потому что надоело 10 лет жить с женой и с дочкой отдельно через
три длинных квартала. А вот сейчас вроде наклюнулось нужное жилье, и я
надеюсь прислать тебе в сентябре свой новый адрес и телефон. (После этой
сделки - придется доплачивать - опять стану нищ и гол.) Что говорить, ты
видел печальный сон. Ну да, мы шли по длинной пыльной дороге - еще идем. Еще
не ползем - и за горизонтом нас что-то ждало. Что-то мы ожидали увидеть,- и
что-то разное нас ожидало, и что-то разное мы ожидали,- мы ведь разные (даже
в росте - у тебя под два метра, а у меня аж метр с кепкой), но тут главное
"дорога", процесс ходьбы... Да.
Грустно... Я почувствовал возраст. И ту самую "амортизацию сердца и
души"... Но кусок жизни еще есть, надеюсь. Давай идти - или ползти - дальше.
Тащить свой крест - каждый свой - дальше. Вспомнил хорошую, но грустную
литературную шутку о Марке Шагале: "Шагал один, а пришли другие". Впрочем,
Шагал вполне куда-то пришел...
У меня крепкое раздражение от литературных клоунов. Говорят, что
Перумов (не знаком) запланировано пишет 20 листов в месяц. Это что же - 12
романов в год? Я пытался читать...
Да, "Эфиоп" появился. А ощущения мои... амортизационные.
Впервые у меня вышла книга "сразу" - вот написал, а через 3 месяца
вышла. Как и положено быть. Ну, вяло радуюсь. Ну, доволен тем, что написал и
издал "толстый" роман. Но совсем нет того удовольствия, когда появлялись
рассказы в "Химии" или "Дом" у тебя в "Дебюте". Тогда надежду юноши питали,
а сейчас чем питаться?.."

"4 июня 98. Киев.
Гена, дорогой, привет!
Ох! Одним словом: ох. Я вчера роман закончил. "Вперед, конюшня!"
называется. 17 листов. Ровно год писал, не разгибаясь. Изнервничался -