"Гюнтер Штайн. Ультиматум (Роман и повесть) " - читать интересную книгу автора

догадался, что между присутствием в зале Тельгена и неожиданным появлением
пропагандистских листовок, передававшихся из рук в руки солдатами, видимо,
существует прямая связь. Беспокойство Руста росло. В коридоре снова
послышались грохот и шум. Все обернулись, кое-где раздалась ругань. Кто-то
резко, пронзительно рассмеялся. Слишком резко для смеха, скорее, это было
похоже на крик. А затем случилось то невероятное, о чем позднее с
возбуждением говорили в штабах дивизий, полков и в солдатских казармах на
берегу Днепра. Музыка резко оборвалась, изображение исчезло с экрана. Все
погрузилось в темноту. Кто-то крикнул, чтобы зажгли свет, кто-то зачиркал
спичками, многие попытались пробиться к дверям. У входа замелькали фонарики
полевых жандармов. Чей-то властный голос, перекрывая шум, громко прокричал:
- Всем оставаться на местах! Фильм сейчас будет продолжен!
Услышав этот голос, Руст насторожился. Это крикнул Эрнст! Суета,
шарканье и ругань постепенно стихали. На экране заплясали обрывки кадров.
Блики света замелькали на лицах замерзших солдат. Из громкоговорителя
сначала раздался хриплый свист, а затем послышались отдельные слова.
Возможно, диктор зачитывал приказ военного коменданта города? Фонарики
погасли. Руст, в суматохе опустившийся на чье-то чужое место, огляделся
вокруг, поднялся, затем сел снова.
- Эрнст! - позвал он вполголоса. - Эрнст!
В эту минуту из громкоговорителя внезапно раздались слова, которые
здесь, в этом неприветливом городе, в тысячах километров от родного дома,
произвели такое же впечатление, как если бы было объявлено, что война
закончена и можно ехать домой.
Домой!
Солдаты напряженно слушали. Неизвестный диктор говорил о родных лесах,
о лучах солнца, пробивающихся сквозь листья деревьев по утрам, когда идешь
на работу, на завод или в поле. В кармане приятно шуршит бумага, в которую
мать завернула завтрак, под ногами шелестят прошлогодние листья, среди
ветвей деревьев поют ранние птицы...
Зал пришел в движение. Одни скептически пожимали плечами, другие нервно
комкали в руках шапки, хватаясь за ставшие вдруг тесными воротнички. Многие
сидели неподвижно, уставившись на экран.
"Германия..."
Неизвестный диктор у микрофона произнес это слово не так, как
произносили его офицеры. Оно прозвучало сейчас как упрек.
"Германия, товарищи, ждет нас! Мы должны не умирать, а жить для
Германии! Восстаньте против бессмысленного уничтожения миллионов людей!.."
Слова, сначала размеренные, затем заторопились, как бы набегая друг на
друга.
"Поверните ваше оружие на благо родины! Здесь, у берегов Днепра, вы
проливаете кровь попусту, как год назад проливала ее 6-я армия..."
В громкоговорителе послышались свист и шум. Незримая сила, державшая до
сего момента в подчинении двести солдат и офицеров, была мгновенно сломлена:
все наперебой заговорили, загалдели, посыпались ругательства.
- Свет! Дайте же по крайней мере свет!
- Откройте двери!
- Мы хотим смотреть фильм!
- Заткнитесь!
- Отсюда никому не выходить!