"Гюнтер Штайн. Ультиматум (Роман и повесть) " - читать интересную книгу автора

черты благородного лица..." Было в этом обер-лейтенанте что-то напоминавшее
ей Шиллера...
Фехнер машинально встал и прислонился спиной к двери. Ютту он любил
так, как может любить девушку семнадцатилетний юноша, любил до тех пор, пока
не узнал, что она дочь еврея. В юношеской запальчивости он сразу же
отказался от нее, почувствовав себя обманутым. Евреев он считал врагами
рейха. О том, что потом он еще долго вспоминал о Ютте, Фехнер не говорил
никому, даже своему другу Райнеру. Были в его жизни и другие девушки: когда
он учился в военном училище - Ирмтрауд, дочь майора Клима; во Франции -
Женни, связистка; позже, когда он получил свой первый отпуск с Восточного
фронта, - Ингрид, которая так гордилась им, новоиспеченным лейтенантом.
Приключения? Конечно, неизвестное всегда манило его, но никогда раньше он не
испытывал такой жажды жизни, как сейчас, здесь, где чувствовал постоянное
соседство со смертью.
Здесь, на Украине, Фехнер снова полюбил, и если что и омрачало радость
этого нового чувства, так это уверенность, что и эта любовь закончится так
же трагично, как и его юношеское увлечение Юттой.

* * *

Раиса поправила свои туго заплетенные косы, уложенные вокруг головы. На
лбу ее выступили капельки пота. "Хоть бы уж он наконец вошел в комнату!
Избежать этого все равно нельзя, так уж скорее бы началось".
Снаружи не донеслось ни звука.
Дрожащими руками она передвинула стулья, постелила желто-белую вышитую
скатерть. Поставила на стол пыхтящий самовар. Ответственность, которую она
возложила не только на себя, но и на мать, казалась ей теперь непосильным
грузом. За дверью раздался шорох. Ожидание сделалось невыносимым. Раиса
взяла чайничек и вышла, чтобы выбросить старую заварку.
- Ах, ты уже здесь! - воскликнула она подчеркнуто обрадованно, увидев
перед собой Фехнера. Она не испытывала стыда за свое притворство, более
того, почувствовала облегчение. - Я как раз собираюсь заварить чай. Ой,
какой снег!
Она слегка подтолкнула его из кухни, которую почти целиком занимала
большая русская печь, и ловко увернулась, когда он захотел обнять ее.
- Мама просила извинить, она себя сегодня неважно чувствует, - сказала
она, заваривая свежий чай.
- Надеюсь, ничего серьезного?
- Голова сильно болит. Скорее всего, просто простыла.
Фехнер уловил дрожь в голосе девушки, но принял это за девичье
смущение. Нечто подобное было в самом начале их знакомства, солнечным
днем... Вернувшись раньше обычного на машине из города, он пошел к реке.
Берега реки, покрытые могучими валунами, широко расступались, и словно
из-под воды поднималась стоящая на небольшом скалистом островке выстроенная
в восточном стиле часовня, принадлежавшая жившему здесь раньше князю
Понятовскому. На реке Фехнер неожиданно встретил Раю. Они поговорили о
ничего не значащих вещах и поняли, что их взгляды во многих вопросах
сходятся: например, оба были без ума от Шиллера. Они уселись на нагретом
жарким солнцем валуне, и он рассказал ей сказку о невзрачном, простоватом
молодом крестьянине по имени Кнут, безрассудно влюбившемся в красивую