"Леонид Ефимович Шестаков. Всадники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Севка не обращает внимания. Целится и с маху вонзает в древесину
отточенное жало топора. Рубаха прилипла к телу, из-под картуза струится за
ушами пот.
На беду, попался сучок. Топор срикошетил, и усталые Севкины руки не
сдержали его.
Вскрикнул Севка, сел на бревно. Отшвырнул топор, обеими руками начал
подымать раненую ногу, отваливаясь назад.
- Бож-же ж мой! - прошептал старый плотник, обернувшись. -
Наработали!
Подбежал к Севке, обхватил его, крикнул напарнику:
- Сюда, Терентий!
Они стащили с Севкиной ноги сапог, скинули намокшую портянку.
Кровь зашлепала по свежим щепкам. Терентий отвернулся.
- Сымай ремень, живо! - крикнул дед Илья. - Перехватывай выше колена.
Трясущимися руками Терентий наложил ремень, но никак ему не попасть
концом в пряжку.
- Не копайся, закручивай как есть!
Прибежали пильщики. Прибежал Порфирий. Кое-как остановили кровь,
подняли Севку, перенесли в завозчицкую.
Порфирий поставил возле нар разрубленный Севкин сапог, тронул за
локоть старого Илью:
- Ремень-то надо сымать, ты как считаешь? А к ране хорошо бы
приложить чистой землицы.
- Не надо земли! Не дам! - крикнул Севка.
- Это почему же? Земля - она завсегда полезная.
- А я не дам! От земли может столбняк приключиться, - вспомнил Севка
неизлечимую болезнь, про которую рассказывала в госпитале Клава.
Рану перевязали чистым холщовым полотенцем, найденным в сумке
запасливого деда Ильи. Сняли ремень. Сквозь полотенце проступило темное
пятно.
Мужчины присели на лавку, закурили. И хоть всех ждала оставленная
работа, никто не торопился уходить. Ведь не бросишь человека одного, если
с ним приключилась такая беда.
- Что за сход? Может, и меня примете в компанию? - вошел в
завозчицкую Егор Лукич.
Дед Илья встал, снял с лысой головы картуз.
- Дела, брат, невеселые, Лукич. Парень твой гляди-ка...
- А что с ним? - посуровел хозяин.
- То, что я, старый дурак, недоглядел! Ногу он развалил топором. На
самой щиколотке.
Егор Лукич шагнул к нарам, постоял над Севкой. Поднял с пола сапог,
заложил в прорубленную дыру два пальца, покачал головой, вроде бы сожалея,
как сильно повреждена нога. На самом же деле он сожалел о другом, и это
всем бросилось в глаза, даже Севке.
"До чего человек жаден! - удивился старый Илья. - Ногу ему не жалко -
чужая. А сапоги-то - своя вещь, они денег стоят".
- До свадьбы заживет, - кивнул хозяин на укутанную полотенцем Севкину
ногу и бросил под нары сапог. - Отлежится, и вся недолга. А нам сидеть не
с руки, каждая минута на учете.
Мужчины молчком затоптали свои цигарки, встали с лавки. А Севка